Пурпурные реки

– Там!.. Он там!.. – хрипло прошептала она.

Ньеман взглянул и содрогнулся от ужаса.

В ледяном зеркале, сквозь пелену воды, проступал силуэт обнаженного тела. Поза эмбриона. Рот, открытый в немом крике. Посиневшая, сплошь в ранах, кожа. А поверх – вода, сплошные потоки воды, искажающей это кошмарное видение.

Несмотря на страх и холод, грозивший убить их обоих, комиссар тотчас сообразил, что видит лишь отражение реальности. Кое-как сохраняя равновесие на узком выступе, он повернул голову, взглянул на противоположную стену и прошептал:

– Нет... Там.

Он стоял и не мог отвести глаз от настоящего, вмерзшего в ледяную стену тела, чьи кровавые контуры терялись в собственных отражениях.

25

Ньеман положил папку на стол и обратился к капитану Барну:

– Отчего вы так уверены, что этот человек и есть наш замороженный?

Тот развел руками.

– Только что приходила его мать. Она заявила, что ее сын исчез сегодня ночью...

Комиссар снова находился в жандармерии. Он только-только начал согреваться, натянув толстый шерстяной свитер с высоким воротом. Прошел час с тех пор, как Фанни удалось вызволить его и себя из ледяной ловушки без особых повреждений. Им повезло еще в одном: вертолет пролетал над трещиной как раз в тот момент, когда они выбрались наверх.

Теперь на леднике работали спасательные команды; они пытались извлечь труп из ледяной стены, а комиссар и Фанни вернулись в город, где их подвергли обязательному в таких случаях медицинскому осмотру.

Когда Ньеман пришел в жандармерию, Барн сообщил ему о пропавшем человеке, чьи приметы совпадали с приметами убитого: Филипп Серти, двадцати шести лет, холостой, работавший санитаром в гернонской больнице. Отхлебнув горячего кофе, комиссар повторил свой вопрос:

– Как вы можете утверждать, что речь идет именно о нем, пока мы не установили личность убитого?

Барн покопался в картонной папке и нерешительно сказал:

– Ну... из-за сходства...

– Сходства с кем?

Капитан положил перед Ньеманом фотографию молодого человека с худощавым лицом и коротко остриженными волосами. Мягкий взгляд темных глаз как-то странно не сочетался с напряженной улыбкой. Это лицо выглядело юным, почти детским, но в нем ощущалась какая-то болезненная нервозность. Комиссар понял, что имел в виду Барн: этот человек был похож на первую жертву, Реми Кайлуа. Тот же возраст. Те же заостренные черты. Те же короткие волосы. Оба молоды, красивы, стройны, и выражение лица у обоих выдает их внутреннюю тревогу.

– Это серия, комиссар.

Ньеман еще отхлебнул кофе, и горячий напиток обжег ему застывшее горло. Он поднял глаза.

– Что вы сказали?

Барн переминался с ноги на ногу, громко скрипя ботинками.

– Я, конечно, не так опытен, как вы, но... В общем, если вторая жертва действительно Филипп Серти, то ясно, что речь идет о серии. Я хочу сказать – о серийном убийце. Он выбирает людей по их внешности. Наверное, люди этого типа связаны у него с какой-то душевной травмой и...

Капитан осекся под свирепым взглядом Ньемана. Впрочем, комиссар тут же подчеркнуто широко улыбнулся.

– Капитан, давайте не будем фантазировать, основываясь на каком-то сходстве. Особенно пока мы не установили личность жертвы.

– Да... Вы правы, комиссар.

Жандарм нервно вертел в руках папку с отчетами о розысках, где была, видимо, запечатлена вся хроника его маленького городка. Вид у него был одновременно и сконфуженный и упрямый. Ньеман явственно угадывал, о чем он сейчас думает: «Серийный убийца в Герноне!» Эта мысль, наверное, будет терзать его до самого выхода на пенсию, а может, и до конца жизни. Комиссар спросил:

– Как там движется дело?

– Они скоро достанут труп. Лед оказался очень уж крепкий. Мои парни сказали, что убитого втащили туда прошлой ночью. Лед мог затвердеть до такой степени только при низкой температуре.

– Когда же мы получим тело?

– Придется потерпеть еще часок-другой, комиссар. Сожалею, но...

Ньеман встал и открыл окно. В комнату ворвался холодный воздух.

Шесть часов вечера.

На город уже спускались сумерки, медленно заглатывая черепичные крыши и деревянные фасады домов. Река струилась между темнеющими берегами, точно змея среди камней.

Комиссар вздрогнул, несмотря на теплый свитер. Нет, провинция не для него! Особенно такая – затерянная в горах, отданная во власть стужи и гроз, тонущая в черной талой жиже или скованная звенящим льдом. Мрачный, враждебный край, затаившийся в безмолвии, как косточка в замороженном плоде.