Империя Зла

Она вскинула брови:

– Каким образом? В нашем Совете только потомственные дворяне. Понятно, мы не претендуем на единоличное правление Россией, но в нашу партию... пусть даже фракцию, можем вводить новых членов только мы.

Он поморщился, отмахнулся:

– Да бросьте! Или хотите прослыть националистами?.. Вы уже вошли в политику. Значит, должны понимать, что мы ваш парламент и ваше правительство отныне будем контролировать целиком и полностью. А если хотите полную правду, то царствовать будете вы, но управлять – мы.

Я громко хмыкнул. Стелла не шелохнула бровью, но я был уверен, что мой комментарий плеснул бензинчика в уже горящий костер.

– Что-то вы недопонимаете, – сказала она холодновато. – Вас прислали сюда помочь... За это вы получаете нашу признательность и поддержку. Вы снова начнете вытеснять ислам...

Он покачал головой:

– Бросьте. Мы не можем оставить ни одну группку, пусть даже совсем ничтожную, без нашего управления. Дворяне вы или не дворяне, но руководить вами будет...

...американский солдат, – сказал я громко. – Мистер Голдсмит, она же красивая, разве не видите?

Голдсмит оглянулся, губы его раздвинулись в улыбке. Стелла видела, что я и этот накачанный коммандос переглянулись чисто по-мужски: красивая женщина не может быть умной, а с дурочкой спорить – себя ронять. Краем глазом я видел и ее ненавидящий взгляд,

Тем временем Багнюк выложил на стол все, что отобрали у меня при обыске: фотоаппарат, пистолет, сотовый телефон, часы. Мобильный сразу отложил в сторонку, как и часы, фотоаппарат с любопытством повертел в руках:

– Что-то непривычное... А куда пихать пленку?

– Без пленки, – буркнул я.

– А как же? – удивился он.

– Это же не музейный экспонат, – объяснил я высокомерно. – Кто теперь помнит о... как вы говорите, пленке? Вся Москва наводнена цифровиками. Здесь диск на четыре мегабайта. Сто двадцать восемь фото. А когда наснимаешь, сразу по шнурку на принтер. Или в комп, теперь только у дикарей допотопные альбомы. Проще и удобнее в гифах.

Багнюк вскинул брови:

– Гифах?

– Или в джипегах, – добавил я любезно, – это формат электронного фото. На диске можно хоть сто миллионов фото, а много ли в толстом альбоме?

Я разговаривал хоть и недовольно, высокомерно, но многословно, как всякий напуганный человек, который страшится уронить свое достоинство, и в то же время, незаметно заискивая, старается установить контакт со своими тюремщиками, расположить их к себе, ибо уже признал, что сила в их руках, и не на что надеяться, кроме их расположения.

Похоже, все так постепенно и принимали. Багнюк задумчиво повертел в руке фотоаппарат:

– Подумать только, ни с пленкой ни мучаться, ни с растворами, бачками, кюветками, фотоувеличителем...

Голдсмит кивнул с видом полного превосходства:

– Даже у вас в Москве уже продаются. Тут еще можно сразу просматривать в окошечке, как получилось, а если не понравиться – стереть на... овощ... как его, ага, хрен. И снова снимать по чистому. А пленку если испортишь, то испортишь. Это все называется апгрэйдом!

Багнюк посмотрел на него искоса, вздохнул:

– Страна голодает, а вы апгрейды делаете...

Глава 43

Голдсмит переговорил вполголоса по мобильному, сделал знак десантникам, все ушли, в помещении остался только один из этих чудовищно квадратных и налитых мышцами здоровяков, да еще Голдсмит с Багнюком и Васильевым.

Но штатовский полковник не сказал, подумал я напряженно, что самолет Кречета сбили. Он только постарался, чтобы у меня создалось такое впечатление. Либо здесь еще не получили сообщения, либо, что вернее, самолет еще не приблизился к точке перехвата.

Но даже если Кречет уцелеет, что он может? Здесь его арестуют тут же. Укрыться в другой стране? Щупальца Темной Стороны уже оплели почти всю планету. Остались только быстро слабеющая Куба да несгибаемые пока что исламские страны. Но оттуда власть не вернешь. И все реформы псу под хвост.

Наконец Багнюк обратил внимание на пистолет. С пренебрежительным любопытством взвесил на ладони:

– Легковат... Что за тип, не пойму.

– Зажигалка, – объяснил я.

Он покачал головой, глаза были подозрительными:

– Я такие басни слышал. Велика для зажигалки.

Я кивнул, ничуть не обидевшись:

– Это ж не импортная штучка, а наши умельцы пытаются конкурировать с Западом. Как могут. Оставьте ее себе.