Империя Зла

– Эй ты, – сказал он громко. – Нет, ты!.. А ну-ка, встань!

Дюжий молодой американец, рослый, белобрысый, медленно встал, глаза испуганные, губы начали вздрагивать.

– Что вы хотите? – проговорил он жалко. – Автобус уже подали... Выполнили все условия! Семь миллионов долларов...

Ахмед сказал недобро:

– Ты, сын шакала, останешься жив. И даже, может быть, цел... Тебя как зовут?

– Карпентер, сэр.

– Так вот, Карпентер, мы уходим через двадцать... нет, уже через пятнадцать минут. Но на прощание я хочу посмотреть как ты поимеешь вон ту девку...

Девушка, которая прижималась к парню рядом, вздрогнула, глаза ее расширились. Карпентер беспомощно посмотрел на ее жениха, развел руками. Заложники молчали, отводили глаза.

Акбаршах внезапно закричал:

– Ну скажи что-нибудь!.. Скажи, что он – тупая арабская морда! Что и я – тупая арабская скотина! Что ты – великая страна!.. Что не станешь на колени перед каким-то жалким тупым арабом!

Американец вскрикнул в испуге:

– Нет-нет!.. Только не стреляй!.. Я никогда такое не скажу!.. На колени? Пожалуйста, стану на колени...

Он с готовностью бухнулся на колени. Акбаршах в отчаянии оглянулся на Ахмеда, на русских. Лицо его было бледным, как мел, в глазах стояли слезы, пухлые детские губы дрожали. Валентин хмуро кивнул. Он начинал догадываться, почему арабские шейхи послали знатного отпрыска в их отряд. Почему мудрые старцы решили показать ему душу Запада сразу, целиком.

А Карпентер проговорил негромко, косясь на мускулистого араба, у которого черные, как крылья дьявола, брови грозно сошлись на переносице, а глаза сверкают, как угли:

– Мэри... потерпи. Это всего лишь тело.

Он расстегнул штаны, нагнул американку и поставил ее на четвереньки. Араб и русский смотрели заинтересованно, в глазах было недоверие. То ли не верили, что американец решится на такую гнусность, то ли не думали, что у гяура что-то получится вообще под дулами автоматов.

Карпентер закрыл глаза, начал дышать медленно, положив ладони на белые упругие ягодицы, стараясь перенестись в то время, когда без разбору хватали и пользовали всех девок в общежитии, а те тоже хватали даже незнакомых парней – прямо за хвосты, это же всего лишь секс, можно не знакомиться, даже лица не запоминаешь и не всматриваешься, только плоть, только горячее давление в низу живота, в чреслах...

Террористы переговаривались, он слышал в незнакомом говоре удивление, успел подумать, что у него получается, и тут горячая кровь начала наполнять чресла. Я герой, мелькнула мысль, я не испугался этих черномазых... чернозадых. У меня нормальные инстинкты, а это значит, что я не скован страхом...

Мэри застонала сквозь стиснутые зубы. Он похлопал по ягодице, сказал негромко:

– Расслабься. Расслабься! Не давай этим скотам повода ржать.

– Не могу, – простонала она.

– Расслабься... или потерпи. Главное, мы выживем. А потом посмотрим, кто посмеется последним!

– Ладно...

Мигель, ее жених, сидел рядом. Сначала старался не смотреть, все-таки его невесту пользует этот верзила, потом подумал с вялой злостью: а в чем дело? Психоаналитики правы, это всего лишь тело. Все равно после этого случая они попадут в руки психиатров, их поместят в психореабилитационные центры, где на дикой природе под журчанье ручьев восстановят душевное спокойствие, так необходимое для долгой и полноценной жизни в благополучном обществе.

Он видел как глаза Мэри повернулись наконец в его сторону. Он посоветовал сипло:

– Расслабься. Это все лишь тело.

– Мигель, мне... трудно...

– Это предрассудок, – объяснил он терпеливо, в душе поднималась злость, что женщина не понимает, создает лишние затруднения. – У меня до тебя были женщины, у тебя до меня были мужчины. Представь себе, что...

– Мигель, – прошептала она, – но сейчас я твоя невеста.

Но голос ее дрогнул и прервался на полуслове. Карпентер сдавил ее ягодицы крепкими пальцами, она не то всхлипнула, не то вздохнула, наконец-то начиная ощущать его без отвращения, а может быть еще как без отвращения

– Что они делают? – вскрикнул Акбаршах жалко. Его глаза лезли на лоб, он отшатнулся, оглянулся за поддержкой на старшего товарища, но лицо Ахмеда было недвижимым как горы Хеврона, полно презрения к этим существам, одевшим личину человека.

– Смотри, – посоветовал он. – Ты должен знать, с какими людьми воюешь.

Акбаршах вдруг закричал тонким сорванным голосом. Автомат в его руках задергался, дуло заблистало огнем, словно туда вставили бенгальскую свечу. Грохот выстрелов швырнул американцев на пол раньше, чем их достигли пули.