Святой Грааль

На пол тяжело рухнул Рыба, он все еще был привязан к лавке, но на руках болтались перехваченные острым ножом веревки. Один из солдат — нож Олега торчал в его горле — корчился на полу, в руке зажата сабля, которой он, умирая, успел перерезать веревки на руках начальника.

— Добрых солдат подобрал, — согласился Олег, он тяжело дышал. — Но я не хотел тебя убивать, дурень!

В комнате среди разбросанных вещей, обломков стола и стульев лежали три трупа, а четвертый, если выживет, до конца жизни не сможет наслаждаться чисто мужской радостью: разгрызать кости, извлекая сладкий мозг, выплевывать такие мелкие огрызки, что даже умирающий от голода пес не возьмется грызть заново.

Олег поднял кубок из лужи вина и крови, отряхнул, поставил на подоконник. Внезапно послышался стон, Олег спохватился, бросился к запертой кладовке. В толстой дощатой двери, в самой середине, расщепив сосновую доску мощным ударом, торчал короткий железный хвост стрелы из арбалета. Хвост стрелы глядел почти в потолок, словно стреляли оттуда.

Олег крикнул в тревоге:

— Елена!.. Все кончилось!

Он поспешно отодвинул засов, открыл дверь, уже чувствуя по ее тяжести неладное. Елена почти висела, наколотая на стрелу: стараясь не пропустить ни слова, прижалась к двери, и когда арбалетчик нажал на спусковой крючок, железная стрела со страшной силой пронзила мертвую дверь и живое тело, созданное для поцелуев...

Олег с отвращением оглядел залитую кровью и вином комнату. Трупы, разбитая мебель... Арбалетчик изо всех сил притворяется мертвым. Олег слышал, как он тихонько охнул за спиной, когда из кладовки вывалилась залитая горячей кровью молодая женщина. Понял, паскудник, что именно его руки оборвали ей жизнь... Хотя и не по его воле.

Он сбросил с постели одеяло, достал свой мощный пластинчатый лук, выбрал в колчане одну из трех стрел для особых целей: железную, размером с дротик, толщиной в палец. Наконечник из закаленной стали, не стрела — короткое копье. В мешке отыскалась толстая веревка из прочнейшей паволоки, в этих краях ее зовут шелком. Хороший аппетит у червяков, которые прядут такие удивительные нити.

За дверью послышались тяжелые шаги, словно шагал каменный столб. Мощный голос произнес жизнерадостно:

— Сэр калика, не шарахни меня по голове!

Томас шагнул в комнату. Его качнуло, он откинулся, захлопнув спиной дверь, голубые глаза распахнулись:

— Сэр калика!.. Что это?

— Все развлекаются по-разному.

— Сэр калика, — повторил Томас, он ошалело вертел головой. — Это не совсем по-монашески!.. Я имею в виду людям вашего образа жизни надо больше молитвами, постом...

— Я их молитвами, — буркнул Олег, он спешно привязал веревку к стреле. — Будь уверен, что пост у них будет д-о-олгий! Даже вон у того, который лишь играет в жука-притворяшку.

Томас брезгливо обошел трупы, ступая на цыпочках, ухватил арбалетчика за шею, другой рукой хлопнул по затылку. Раздался щелчок, Олег одобряюще кивнул: душа арбалетчика от удара железного кулака выпорхнула из тела еще на полчаса, а за это время можно убраться далеко.

— Четверо, — проворчал Томас, — и женщина, бедолажка... Ты мог бы заслужить рыцарское звание, сэр калика! Правда, надо иметь благородное происхождение, но с этим можно что-то придумать, кого-нибудь подобрать из предков, как везде делается...

— Переживу, — ответил Олег, — но за идею спасибо. Подопри дверь кроватями, в кладовке стоит какой-то сундук с камнями. Его тащи!

— Будем держать оборону? — спросил Томас с недоверием.

— Да, как на башне Давида.

— Это не все?

— Придут еще, — заверил Олег. — Удирать надо, сэр рыцарь.

Томас гордо выпрямил спину, доспехи заскрежетали, отрезал с достоинством:

— Сэр калика, я попрошу! Рыцари не удирают.

— Ну, отступать. Ретироваться, если угодно. Ведь надо победить, верно?

— Иной раз красивая гибель достойнее хилой победы!

— Сейчас не тот случай, — заверил Олег.

Он затянул узел покрепче, Томас вытаращил глаза, а брови взлетели и спрятались под шлемом. Стрела великанская, невиданная, а веревку сэр калика привязал не за кончик, где должно быть оперение, а за середину, там выпиленная кольцевая канавка.

Олег с усилием согнул, Томас видел вздувшиеся бугры чудовищных мышц, впервые подумал с сомнением, что вряд ли натянул бы тетиву на такой лук. К счастью, он рыцарь, с бесчеловечным оружием дела не имеет, кодексом завещано быть благородным даже с лютыми врагами.