Святой Грааль

Земля задрожала. Зеленый покров холма исчезал, накрываемый серо-зеленой волной: стоял треск, грохот, сыпались камни, а за чудовищами оставалась черная взрыхленная земля — кустарника больше нет, веточки и даже листья уничтожены, вместе с камнями вбиты в землю.

Томас расставил ноги шире, бросил Олегу подбадривающий взгляд — последний в этой жизни! — взял меч обеими руками. Чудовища неслись с горы неудержимо, лишь одно, завидев на пути блистающую железом фигурку рыцаря, приняло ее за вкопанный в землю железный столб и попыталось остановиться, но лишь уперло лапы впереди себя в землю, так его несло вниз, вспарывая, как четырьмя гигантскими плугами, склон холма.

Глава 6

Томас заорал, нагнетая в себе боевую ярость, шагнул навстречу. Зверя донесло вплотную, и Томас с воплем обрушил меч на покрытую костяными плитами огромную голову. Брызнули, как мелкие, серебристые рыбки, осколки, меч едва не вывернуло из рук, будто со всего размаха ударил по наковальне. Пальцы заныли, онемев. Томас с трудом удерживал отяжелевший меч, во рту стало холодно и сухо, а сердце перестало биться. Из трех толстых рогов на морде зверя осталось два, на месте третьего торчал срубленный наискось пенек. Чудовище оскорбленно взревело, ринулось на противника. Томаса опалило жаром, в тот же миг полетел на землю — зверь задел его боком. Томас перекатился, не выпуская меча, заученно вскочил и ударил мечом снова — по ускользающему длинному зеленому хвосту, покрытому мхом. Меч отбросило, на хвосте осталась белесая полоса, и Томас увидел, что это уже другой зверь, а первый со срубленным передним рогом, с диким ревом вломился в ряды растерявшихся калик.

Сперва слышался рев, грохот; мелькали страшные лапы: огромный зверь, свернувшись клубком, катался по земле, круша валуны и оставляя за собой широкую полосу вмятой до твердости камня мертвой земли. Томас в ужасе не верил глазам: чудовищный зверь и калика обхватили друг друга, рычали, боролись, катались по земле. Томас вскрикнул, с поднятым мечом ринулся к ним, сбоку на него налетела гора, доспехи хрустнули, и Томаса снесло с дороги, как сорванный с дерева листок.

Земля дрожала, словно рушились горы. От дикого рева разламывался череп, Томас кое-как приподнялся, чувствуя, что все косточки в теле даже не изломаны, а изгрызены в крошево, где самый крупный обломок не больше его ногтя. Со стоном оперся на меч, тут же по ногам ударило зеленым бревном, и Томас, падая как подкошенный, успел увидеть, что сбило кончиком хвоста, а сам зверь ревет от ярости и боли: калика ухватил за нижнюю и верхнюю челюсти, раздирает пасть, словно хочет заглянуть в красное жерло глотки. Хлестнула странно белая пузырящаяся кровь, зверь взвыл, слепо махал лапами. Одна зацепила калику за пояс, грозя располосовать крепкими когтями, калика грязно ругнулся, опустил челюсти и мгновенно двумя руками ухватился за толстую лапу зверя. Томас не успел сказать «мама», как в лапе сухо хрустнуло, будто переломилась толстая жердь, чудовище с диким ревом повалилось на бок и судорожно забило по воздуху тремя лапами. Калика отскочил в сторону, подхватил с земли меч.

Томас поднялся на четвереньки, успел увидеть, как на калику набросился другой чудовищный зверь, и в этот момент Томаса что-то хрястнуло по спине, смяло в твердую утоптанную землю. Он лежал наполовину оглушенный, ожидая ощутить на затылке ужасные челюсти, что сомкнутся лишь раз, раскусят доспехи, как лесной орех, и выплюнут кожуру, смолов на крепких зубах его, Томаса Мальтона, благородного англа с берегов Дона...

Внезапно шум в голове утих, зато Томас услышал рев, глухие удары, крики. Он с трудом повернулся в яме, выбитой его железным панцирем, увидел синее небо, на синеве мелькали когтистые лапы, чудовищные тела.

Вдруг в поле зрения появился калика. Он тяжело дышал, лицо было дикое, по-прежнему с вытаращенными глазами. Со лба текла струйка крови, заливала брови. Калика раздраженно смахивал ее окровавленной ладонью.

— Жив, сэр Томас?

Томас попробовал подняться, рухнул вниз лицом — руки как стебельки травы. Олег поддержал за плечо, Томас спросил сипло:

— А... звери?

Олег отмахнулся:

— Все в порядке. Дерутся, что еще?

Томас сел, потряс головой, стараясь прийти в себя. Он находился среди разломанных и раздавленных ветвей, капал прозрачный сок, листья устилали землю. Со стороны дороги несся грохот, тяжелый гул, слышались тяжелые удары, злые выкрики.