Святой Грааль

Олег все-таки сходил к коню, вытащил из ножен меч и повернулся лицом к монахам. Томас стоял в двух шагах, посматривал ревниво, украдкой меряя взглядом длину оружия. Меч калики не выглядел короче, хотя у Томаса был самый длинный меч во всем крестоносном войске, к тому же меч калики явно тяжелее, а лезвие шире в полтора раза. Старший монах, как заметил Томас, тоже не мог оторвать взгляда от сверкающего синеватыми огоньками оружия калики. Впрочем так же зачарованно, словно кролик на кобру, смотрел и на огромный меч Томаса — тот не короче монашеских копий.

Из ворот все еще никто не выбегал с визгом, не прыгал, замысловато вихляя тонким ритуальным копьецом. В монастыре прозвучал басовитый гонг, в воротах появился очень старый монах — одетый пышно, в расшитый золотом халат, на голове многоэтажная шапка с бубенцами и ленточками. В руке нес украшенный серебром посох с набалдашником в виде головы разъяренного дракона.

— Старший волхв, не иначе, — сказал Томас тихонько.

— Аббат, — возразил Олег тоже шепотом. — Или сам епископ!

Томас засопел негодующе, но уважительно смолчал, ибо местный волхв или епископ оглядел поле схватки из-под старчески набрякших век, простер перед собой дрожащие длани. С двух сторон подбежали монахи, почтительно поддержали ему вытянутые руки.

— Кто вы, неведомые? — спросил пышно одетый волхв или епископ, а может, аббат.

— Паломники, — ответил Томас почтительно. — Едем потихоньку из Святой земли, никого не трогаем, не задеваем... Вот тут монахи вашего монастыря нас встретили по странному ритуалу, но вон даже сэр калика, хоть и язычник, понимает, что в чужой монастырь со своим уставом не прут. Где-то ноги вытирают, а где-то не вытирают...

Старик сказал дребезжащим голосом:

— Я наставник этого знаменитого монастыря. Здесь изучается боевое искусство лучшего в мире мао-шуя. Мы чтим великих героев, даже бродячих, и просим вас почтить пребыванием древние стены нашего необыкновенного монастыря с единственно верным уставом.

Он замер, старческие глаза неотрывно смотрели на Томаса и Олега. Руки его опустились, но монахи остались рядом, поддерживая старца за плечи.

— Ну, мы не совсем уж чтобы великие герои, — пробормотал Томас, он выглядел ошарашенным, а Олег, звучно хлопнул по металлическому плечу. — Пойдем, а то их и на семена не останется! Прямо расшибаются, только бы гостеприимство выказать!

На открытой веранде для них поставили стол из полированного орехового дерева, постелили циновки. Олег кое-как сел, скрестив ноги, хотя суставы трещали, как на морозе, — у сарацин научился, а бедный Томас пытался сесть и так и эдак, наконец свирепо содрал панцирь, от распаренного тела сразу дохнуло давно не мытым благородным рыцарем, сел на железные доспехи. Блестящий шлем поставил рядом на пол, волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по плечам, осветив стены золотым сиянием.

Поглядывая друг на друга через стол, они хватали со стола перепелов, обжаренных в белой крошке сухарей, нашпигованных орехами и салом, настолько нежных и сочных, что Томас съедал с костями. Еще нежнее были фазаны, куропатки, скворцы — умело испеченные на вертелах, а уж запеченные в противнях вовсе таяли во рту. Томас едва успевал давить на крепких зубах ядра орехов — мелких лесных и крупных греческих, а перед ними уже ставили огромные блюда со свиными окороками, нашпигованными восточными пряностями, густо утыканными целыми орехами, посыпанными искрошенными ореховыми дольками и мелко нарезанной пахучей травой.

Перед Олегом поставили огромное блюдо с горкой шевелящихся копченых

колбасок, настолько красных и тонких, что сперва принял за дождевых червей и брезгливо отодвинул, Томас тут же ухватил блюдо обеими руками и придвинул к себе ближе — знал или догадался, живя среди сарацин.

Все-таки Томас опузырел раньше, распустил пояс, начал отдуваться, наконец отвалился от стола и лишь с завистью смотрел на калику, который невозмутимо поглощал горы мелких жареных птичек, печеную рыбу, политую кисловатым соусом, мелко нарезанные тонкие ломтики молодой оленины, утонувшей в крупных сочных ягодах, фрукты, ягоды, снова жареное, печеное, вяленое и копченое мясо...

Не выдержал, сказал ядовито:

— Отшельники кормятся медом и акридами! А ты, доблестный сэр калика, второго кабана доедаешь!

— Сам говорил, в чужой монастырь со своим уставом не прут. Лопай, что дают, не перебирай харчей.