Артания

Коряга улыбнулся Придону, лицо пошло мелкими морщинками:

– А, чужак!.. А я смотрю, кто это идет так бесстрашно? Он швырнул, не глядя, рыбозмею себе за спину. Там глухо чавкнуло. Коряга гордо усмехнулся.

– Спасибо тебе, – сказал Придон просто. – Если бы не ты…

– Да ты чё? – удивился Коряга. – Все ж знают, я – дурак! Потому и принес тебя, хотя другой бы бросил.

– Спасибо, – повторил Придон. – А теперь скажи, как мне отсюда выбраться?

Коряга от удивления распахнул рот:

– Выбраться?

– Ну да, – сказал Придон. – Дальше. В другую деревню. А еще лучше – сразу в город. Лучше всего – в большой город!

Коряга смотрел с изумлением, потом с великим сожалением покачал головой.

– Да, надо было бросить… Теперь ты еще дурнее меня.

Я вон даже и траву топтать не умею. Слышь, чужак, других деревень нету! Мы – деревня. И людей других на свете нет. Ты что ж, думаешь, есть еще на свете люди?.. Откуда же взялись бы, только подумай своей дурной головой!

– Но я-то взялся, – возразил Придон кротко. Коряга на мгновение задумался, почесал в затылке.

– А кто знает, где ты прятался… Может, тебя родила Перепугица, она в прошлом году с животом ходила, а потом как-то враз перестала. А ты не показывался, чтобы траву не топтать, только ночью вылезал и жрал мою рыбу… То-то теперь вспоминаю, что ее всегда меньше, чем ловил!.. А потом тебя что-то стукнуло, а мы с Голяком на тебя и наткнулись… Надо будет у Перепугицы спросить, она тебя признает. Она все признает, такая она у нас!..

– Сколько я валялся без памяти? – спросил Придон. Коряга воззрился на него в удивлении.

– Сколько? Да просто лежал, вот и все. А потом подобрали.

– Нет, здесь!

Коряга флегматично сдвинул плечами.

– Да кто это знать может И как узнать?

– Ну… ночь и день сменяются… вы же спите когда-то?

– Спать – спим, – ответил Коряга довольно. – Мы спим часто и много!.. А как же? Поспать – это поспать… И ты спал. Много. Дык все ж спят много!

ГЛАВА 4

Яркое, хоть и вечернее солнце заливало красноватым светом двор, сад, блистало на уложенной золотыми плитками крыше дворца, из-за чего та казалась похожей на чешую крупного дракона. Воздух застыл, неподвижный, словно вода в теплом болоте. Цветные струи ароматов плавали медленно и лениво, колыхались величаво, изгибались так томно, что хотелось почесать им спины.

Из сада доносились изысканные звуки томной песни, ей мягко аккомпанировали на струнах. Щажард неспешно потягивал вино, усталое за день тело распустило мышцы. Тихий, как мышь, слуга неслышно подал на серебряном блюде сдобренных винным соусом очищенных раков.

За спиной звякнуло, послышался стук подкованных сапог, бренчание небрежно подогнанного металла. Щажард поморщился, но, когда шаги приблизились вплотную, надел самую приветливую улыбку и поднял голову.

Янкерд вскинул кверху кулак.

– Приветствую государственного человека! – сказал он бодро. – Обремененного государственными… ну, тайнами, делами, заговорами, налогами и прочими интригами.

Щажард лениво кивнул на свободный стул.

– Да ладно вам. Садитесь, промочите горло.

Янкерд сел, бодрый и налитый силой, усы задорно торчали кончиками кверху. Слуга молча поставил перед ним золотой кубок. Янкерд вскинул брови в молчаливом вопросе, сам Щажард прикладывается к серебряной чаше. Щажард медленно и лениво отмахнулся.

– Пейте, пейте, что за церемонии!..

– Благодарю, дорогой бер.

– Что нового?

– Нового много, – ответил Янкерд. – Но для меня главное, что срок, данный варвару, заканчивается. Пора готовить свадьбу!

Щажард помолчал, сказал осторожно:

– Еще три дня… Он может вернуться. Янкерд отмахнулся.

– Чепуха!

Щажард сделал долгий глоток, тяжелые набрякшие веки опустились, он некоторое время прислушивался к ощущениям. Янкерд выпил содержимое своего кубка в несколько быстрых торопливых глотков, не отрываясь. Щажард поморщился, когда Янкерд со стуком опустил кубок на столешницу.

– К тому же, – сказал он в сомнении, – Тулей не захочет нарушить слово.

– Тулей?

– Ну да, Тулей. А что? Слишком многие знают о подвигах этого варвара. О нем поют песни… такого еще не было, чтобы пели и его песни, что он сложил, и о нем самом! Варвар-певец, надо же такую нелепость… Но если наши соотечественники любой обман по адресу артанина примут как военную хитрость, то артане придут в ярость… Так что Тулей будет ждать до последнего дня.