Князь Владимир

Добр, подумал Волчий Хвост люто. Попадетесь ему – он вам покажет свою доброту. А вслух рявкнул:

– Начинать сечу!

С обнаженным мечом в руке понесся с холма, дал знак сотникам, чтобы двинули всю рать навстречу новгородской. Подумал с неохотой, что у северного войска дух взыграл после побед их князя, а воинский дух удваивает силы. У киян же к унынию добавилось еще и восхищение удалью этого сына Святослава. Уже всяк знает о его рабской доле, о гонениях на него знатных братьев, о трудной судьбе… Всяк примеряет к себе, среди киян днем с огнем не отыскать тех, кто не сочувствовал бы молодому князю, который пришел сюда всего лишь взять свое… А это значит, что ежели каждый новгородец будет биться за двоих, то каждый киянин будет драться нехотя, вполсилы…

Только и надежды, подумал Волчий Хвост угрюмо, что народу в киевском войске вдесятеро больше!

Глава 8

Волхвы застучали в бубны, хрипло и протяжно завыли, горяча кровь, боевые трубы. Их делали из деревьев, разбитых громом, потому трубный рев был страшен, лют, грозен, в нем звучали угрозы и обещание смерти. У каждого дрогнуло сердце, пошло стучать сильно и часто, а горячая кровь ударила тяжелой волной в голову.

Лучники с обеих сторон выпустили тучи стрел. Потемнело, когда со злобным свистом пошли рассекать воздух длинные прутья с тяжелыми наконечниками. Они падали как град, звонко и страшно стучали по подставленным щитам. Иные находили щели, слышались сдавленные проклятия и стоны. Кое-кто уже падал, через них переступали и шагали дальше.

Сошлись чуть ближе, пращники метнули камни. Снова завыл и загудел воздух. Камни били по щитам и шлемам гулко и звонко. Когда между новгородской и киевской ратями осталось не больше десятка шагов, они бросились друг на друга бегом, разжигая себя криками и руганью. Ударили копьями, затем застучали о щиты мечи, топоры, клевцы, палицы, булавы, пошли в ход рогатины с обугленными для крепости рогами.

Трубы ревели, гнали вперед уже не на противника – на врага. На врага, в которого нужно всаживать копье, рубить топором, вспарывать живот ножом, топтать упавшего, добивать, пока тот не убил тебя.

Новгородская рать теснила киян, те таяли как лед в теплой воде. Наконец новгородцы дошли до холма. Воевода Волчий Хвост надел шлем и поскакал навстречу во главе отборной дружины. Ударили с такой мощью, что новгородцы остановились, попятились, но дружинников мало, а удаль – еще не сила. Новгородцы сперва остановились, затем начали медленно теснить киян. Те отступали, оставляя сотни убитых и раненых, отступали все быстрее. Еще чуть – отступление будет уже называться иначе…

Волчий Хвост ругался, гнал в бой, на нем уже был помят шлем, на панцирном доспехе сорвало две плашки, лицо перекошено яростью. Он сменил уже двух коней, новгородцы наловчились подрезать сухожилия, затем рубили упавших топорами. Двое гридней держались рядом, закрывали воеводу щитами, даже своими телами.

– Позор! – ревел Волчий Хвост. – Стыдоба! Их впятеро меньше!

– Они лапотники! – вторили ему другие воеводы. – Укрепимся духом!

Внезапно раздались ликующие крики. Со стороны новгородцев в самую гущу боя несся небольшой отряд на свежих конях. Впереди летел с поднятым мечом непобедимый молодой князь! Он был прекрасен на белом коне и с поднятым мечом в оголенной по плечо руке. Старые воины киян ахали, вслух заговорили, что это сам неистовый Святослав ведет северные войска.

За князем в грохоте копыт мчались его воеводы – в чешуйчатых доспехах, блестящих шлемах, все, как один, с радостными лицами, смеющиеся. В их руках блистали мечи и топоры.

По киевской рати прокатился стон. Теперь уже не только старые воины, прошедшие войну с хазарами, бои в Болгарии, но и земское войско увидели не новгородца: на них мчался всегда молодой Святослав – огненный, неистовый, гремящий веселой удалью и бесшабашием. В нем столько красоты и веселой удали, что он выглядел бессмертным богом. С ним летит Правда, он непобедим, с ним все боги!

И кияне дрогнули, подались назад, не отрывая от него взоров. Многие бросали оружие и стремглав бежали вдоль берега, ныряли в лесную чащу, где отыщутся тропинки, ведущие обратно к Киеву.

Волчий Хвост охрип от крика, но когда бежала и старшая дружина, он повернул коня. Сражение было проиграно, проиграно позорно. Даже дружинники бежали в лес, однако новгородцы их преследовать не стали.

– В отца, – заметил на бегу один из старых дружинников. – Тот запрещал нам бить убегающих!