Князь Владимир

Владимир еще издали люто окинул их взглядом, но заставил взор потеплеть, а губы растянул в доброй отечески-сыновней улыбке. Проклятые бояре! Выбор князя – их воля, их право. Присматриваются к окрестным князьям, их подрастающим сыновьям, оценивают дела и поступки, ум и сговорчивость, затем шлют послов, торгуются, пишут ряд, без которого князь еще не князь, в городе и княжестве не хозяин. Да и не будет он хозяином – подписал роту, поклялся править только по нормам города!

Это от них, толстопузых, зависит, открыть ли ворота князю, покорно стоящему под стенами города, затем неспешно принести ему присягу верности: «Ты – наш князь, где узрим стяг твой, там и мы с тобой!» – или же сказать жестко: «Иди прочь! Ты нам еси не надобен!»

Так было испокон. Даже древних князей, если волхвы не врут, изгоняли. А уж потом, когда раздробились на племена, то князь отныне стал вроде главаря наемной дружины: хотят – берут, не хотят – не берут…

Он надел на лицо радостную улыбку и вышел торопливым шагом, еще издали разводя руки:

– Дорогие мои! Вы кияне, я – киянин! Нам ли из-за чего-то спорить и драться?

К ночи Ярополк ворвался в горницу, ничего не видя перед собой. Гнев и ярость душили, воздух вокруг него накалился. Гридни шарахались в стороны, рука великого князя бывала тяжелой. Он все больше начинал походить на отца.

Жена, княгиня Юлия, сидела у окна накрашенная по греческой моде, нарумяненная, с подведенными бровями. Глаза ее блестели любовью и нежностью. Она поднялась навстречу, ухватила за руку и подвела к столу. На белой скатерти, расшитой петухами и васильками, блестели золотом изящные ромейские кубки, посреди стола высилась узкогорлая амфора с вином.

Юлия передвинула на его край стола блюдо с жареным мясом, что исходило паром.

– Трудный день, милый? Набирайся сил.

– Труднее еще не было, – сказал он сиплым голосом.

Ряд свечей вдоль стены бросал на ее лицо быстро убегающие блики. Ночью она кажется ему еще загадочнее и таинственнее, чем днем. И такой же далекой, как весь ее необыкновенный Царьград, о котором Ярополк столько слышал. И в котором побывать еще не довелось, зато дважды там пожил этот подлый раб, сын шлюхи!

Юлия наполнила кубок, подала, глядя ему в глаза.

– Не до питья, – простонал он с горечью. – Не могу…

– Сделай через не могу.

– Как?

Юлия молча протягивала кубок. Ярополк нехотя осушил. Весь, до дна. Еще и посмотрел сожалеюще на кувшин. Юлия молча усмехнулась. Странные и противоречивые эти гиперборейские витязи!

– Что тебя гнетет, герой?

– Все гнетет, – ответил он хрипло и, отставив кубок, припал к амфоре. Юлия зачарованно следила, как он поднял ее над головой и наклоняет все больше и больше, пока не задрал вверх дном. Кадык перестал дергаться.

– Неплохой квас делают в Царьграде, – сказал он. – Только кисловат малость.

– Это вино! – ответила она возмущенно, на этот раз не уловив привычной насмешки.

– Пусть вино. Все одно неплохое. Все гнетет, Юлия! Только твоя любовь для меня – единственная светлая звездочка.

– Странно… Народ тебя любит, воеводы и войска верны, знатные люди за тебя умереть готовы…

Ярополк проговорил с горечью:

– Да, я тоже в это верил… Я жил ради этого! Так и было, пока не пришел и не встал под стенами этот подлый сын рабыни. Мне нужно было ударить сразу, весь бы Киев пошел за мной! Но я зачем-то ждал ополчения… И потерял время!..

Юлия смотрела непонимающе:

– Разве это так опасно? Я слышу разговоры знатных мужей. Все единодушны, что твоя дружина сильнее и многочисленнее его драного войска!

Ярополк грохнул кулаком о стол. Кубки подпрыгнули, покатились. Один упал, зазвенел по дубовому полу. Юлия осторожно погладила мужа по руке. Глаза ее были тревожные, вопрошающие.

После паузы она спросила:

– Так почему же?..

Его зубы скрипнули, как жернова.

– Не могу! Пока я ждал, оборона Киева… развалилась. Черный люд бежит с валов, дружина уже ропщет, а иные готовы переметнуться под знамена чужака. Я потерял время!

Юлия неверяще качала головой:

– От тебя, законного князя, бегут? К этому сыну рабыни? Который и новгородское княжество получил каким-то обманом? А я слышала, что русский народ законы чтит свято…

– Он-то чтит, – улыбка великого князя была горькой, – да только этот мерзавец сумел так повернуть, что он-де законнее.

– Как это? – поразилась Юлия.

Ярополк отвел глаза: