Князь Владимир

Сражение было в разгаре, когда подоспели пешие полки. Не останавливаясь, прямо с ходу они устремились в сечу. С этого момента уже всем было ясно, что никакое мужество не спасет болгар. Владимир одерживал победу так же уверенно, как в этих же краях побеждал его отец.

И опять Владимир запретил преследовать убегающих, а к тем, кто отступал, сохраняя ряды, велел послать гонцов. Напутствовал:

– Пусть подбирают раненых! Помех чинить не будем. И все свои святыни могут взять, даже если они христианские.

Бирючи ускакали. Владимир после некоторого колебания сказал Тавру:

– Вели послать гонца к Самуилу. Я приглашаю его для личной встречи.

Тавр вскинул брови:

– Зачем?

– Хочу предложить мир.

– Мир? – ахнул Тавр. – Это он должен просить мир! На любых условиях.

Владимир поморщился. Голос стал сухой:

– Шли гонца.

Переговоры о встрече длились недолго. Удивленный и заинтригованный Самуил согласился встретиться в середине долины. Его будут сопровождать трое воинов, как пусть сопровождают и князя русов, но воинов оставят за сто шагов, чтобы не слушали.

Тавр неодобрительно мотал головой, как конь, которого достали слепни, Войдан понимающе сопел.

Владимир выехал на встречу, взяв с собой Кременя, Мальфреда и Рогдая. Тавр сказал вдогонку в сердцах:

– Дурень ты все-таки… Кольчугу не надел!

Воины за спиной Владимира были закованы с головы до ног в железо, но он скакал в простой белой сорочке, распахнутой на груди. Сзади земля гремела под тяжелыми конями, одинаково добрыми в стремительном беге и в натиске на стену из щитов и копий.

Когда он был уже почти на середине долины, встревожился: из далекой стены деревьев показался всадник. Он был на легконогом коне, тускло блестел железный шлем, посверкивали бляхи доспеха. Он придержал коня, глядя на русов.

Владимир торопливо распорядился:

– Назад! Все – назад! Иначе заподозрит предательство или засаду.

Кремень знал уже требовательную нотку в голосе князя, когда спорить – голову потерять. Молча повернул коня, ударил в бока шпорами. Рогдай и Мальфред с гиком понеслись следом.

Владимир с трепетом смотрел на приближающегося всадника. Самуил ехал один, из леса очень не скоро показались двое всадников, но остались там.

Когда он приблизился, Владимир сказал первым:

– Благодарю тебя, что поверил! Я вижу, ты даже не взял гридней.

Самуил угрюмо смотрел на него черными, как ягоды спелого терна, глазами. Он был молод и красив, но лицо было усталое. Доспехи были помяты, кое-где недоставало бляшек, сорванных ударами русских мечей и копий.

– Приветствую и тебя, князь русов. – Голос Самуила был сильный, но с хрипотцой усталости. – Что ты хотел? Потребовать нашей сдачи?

Владимир сглотнул комок в горле. Показалось, что он поступает дико, вызвав болгарского царя на такой разговор. Две огромные армии сшиблись, долина залита кровью, ручьи разбухли и переполнились от крови, а он будет говорить совсем-совсем не о битве…

– Самуил, – сказал он, голос внезапно осел, в нем появилась просительная нотка, – я хочу говорить с тобой не как с болгарским царем, а как… мужчина с мужчиной.

Брови Самуила взлетели, в глазах появилось удивление. Усилием воли он заставил себя держаться невозмутимо.

– Прошу тебя, говори.

– Самуил… Есть на свете женщина, которую я люблю. Без которой не могу жить. Ради которой готов уничтожить мир, если он загородит мне ее.

Безмерное удивление в глазах Самуила вспыхнуло снова, но теперь он уже не мог погасить жадный блеск глаз.

– Кто она?

– Это греческая царевна Анна, – выдохнул Владимир.

Самуил вздрогнул, будто его ударили. Некоторое время пристально смотрел на взволнованного князя русов. В глазах медленно появилось понимание.

– Потому ты и привел свои войска…

– Да! На самом деле мне не нужны здесь земли! Я не Святослав, что жаждал сюда перенести стольный град. Я устрояю землю Русскую. Это ромеи меня просили помочь…

Самуил сказал тяжело:

– В обмен…

– Да! Мне обещали руку Анны.

Самуил некоторое время смотрел пристально в лицо князя русов. В глазах болгарского царя затеплилась симпатия.

– Ты опоздал, – сказал он сочувствующе. – Я вчера получил послание, что Анна уже едет со всем двором ко мне. А с ней митрополит и его свита.

Владимир сказал негромко, теперь уже он смотрел с сочувствием:

– Самуил, ромеи нас всегда обманывали… Ты уверен, что это настоящая греческая царевна?