Анастасия

Капитан выступил вперед, и Анастасия увидела, как он бледен. Он с трудом проглотил слюну, то поднимал голову, то упирался взглядом в пол.

– Я не специалист, – сказал он наконец. – Помню только то, что читал в детстве. Есть какой-то предел отдаленности Луны от Земли. Да, у него даже есть научное название. Но я не помню. Не все помню. За этим пределом, независимо от того, упадет Луна на Землю или нет, Землю ожидает катастрофа. Везде начнутся землетрясения, море бросится на сушу. приливные волны достигнут невообразимой высоты, пылища поднимется до небес. А если Луна упадет, будет совсем плохо. Города... Земля... Не знаю. Наверное, конец почти всему. Это страшно и надолго. Когда это произойдет, я не знаю. Быть может, можно как-то рассчитать, но я не умею... Завтра? Через сто лет? Не знаю. Но это неизбежно.

Анастасия подавила выкрик (так, кажется, было и с другими). Перед ее глазами пронеслись страшные, неоформившиеся и оттого еще более пугающие картины неких исполинских несчастий – земля вздымается к небу тяжелыми тучами перемешанного с обломками домов и деревьев чернозема и песка, стены рушатся, кладбища разверзаются, гробы взмывают ввысь вслед за водой рек, всплывающей в облака жутким, идущим наоборот, от земли к небу, дождем, и высоченная мутная волна смешивает все в неописуемую грязь... Она ахнула, ища взглядом помощи и поддержки.

Но все лица были как две капли воды похожи на ее собственное. Она знала это так хорошо, словно смотрелась в зеркало. Жуткое зеркало, беспощадное – как все зеркала, не умеющие лгать.

До сих пор все известные ей опасности приносила земля (Хвостатых Звезд боялись как-то по привычке, идущей неизвестно от каких времен. Никто не знал в точности, чем они страшны, и это обесценивало, обезличивало страх). Теперь опасностью стало само небо, и укрыться от него негде.

– Но ведь может пройти сто лет, ты сам сказал... – жалобно сказала она, не в силах взглянуть на Капитана.

– Все равно над детьми и внуками нависнет неизбежная гибель, – сказал кто-то. – Анастасия не разглядела его лица – перед глазами все плыло. Она с ненавистью подняла взгляд к Луне – та сияла над куполом, огромная, багровая, вдруг ставшая напоминанием о неотвратимой гибели мира.

Кто-то громко и невнятно задал вопрос, кто-то вскочил, несколько человек заговорили разом, и ничего нельзя было толком разобрать в этом гомоне. «Вот так начинается паника, невероятным усилием воли превозмогая животный страх, – подумала Анастасия, – паника нарастает, разгорается, и приходит миг, когда ничего уже не поправить и ничем больше нельзя управлять».

– Хватит!

Ей показалось, что это крикнул Капитан. Нет. Старик. Он вновь стоял у рисунка. Сорвал его с подставки – бумага сама свернулась в свиток – и швырнул в угол.

– Хватит, – повторил он чеканно, резко. – Смерть приходит тогда, когда нет сил бороться за жизнь. Пока для победы не сделано что возможно и невозможно, поражением она не обернется. Нужно искать. Нужно отправить наших людей туда, где они пока что не бывали. Во все края до пределов мира. Быть может, найдутся те, кто знает больше и способен на большее. Легенды о таких людях кружат давно, но никто не удосужился проверить, что за ними кроется. Будем искать. Кто смеет говорить, что все потеряно, не шевельнув и пальцем для победы? Кто посмеет? Молчите? И правильно. Ответить нечего. Нужно искать выход.

Наверное, его очень уважали – воцарилось гробовое молчание. Анастасия видела, что тревога и страх, уйдя глубже, не исчезнув совсем, тем не менее растворяются и слабеют, не достигнув того рубежа, за которым все сминает паника. Даже Капитан выглядел так, словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Ей самой стало чуточку легче. Старик не дал передышки – он, догадалась Анастасия, стремился раз и навсегда взять инициативу, указать цель и уже не сворачивать с избранного пути. «Железный человек», – подумала она с уважением и прямо-таки детской радостью от того, что кто-то принял решение и взял на себя ответственность командира.

– Кто желает что-нибудь предложить? – говорил тем временем старик. – Прежде всего пусть говорят те, кто ездил к Янтарному Берегу, на север, на закат. Стан?

Что-то переменилось, обстановка стала насквозь деловой.

– Ходят упорные слухи, что где-то живет очень могущественный народ, – сказал тот, кого назвали Станом, человек средних лет с обветренным лицом путешественника. – Чем ближе к Янтарному Берегу, тем сильнее слухи. Сейчас приходится сожалеть, что мы мало заботились о собирании слухов и отделении правды от вымысла. Говорят, что те, неизвестные, умеют летать по воздуху. Говорят о каком-то холодном необжигающем огне, странных звуках в запретных местах. Балты, в основном, говорят, а балты, сами знаете, народ трудный в общении. Кто-то вроде бы подмечал у них странные вещички, которые им самим ни за что не сделать.