34  

– Давай наперегонки? До того столба?

Слезы на щеках Николеньки мгновенно высохли, и он с азартом выкрикнул:

– Давай! – И, пока папа не передумал, понесся прямо по лужам к заветному столбу.

…А дома они вместе рубали манную кашу с соленым огурцом и колбасой, пили чай с вареньем, мыли посуду (Николенька честно вытирал и даже ничего не разбил), а потом играли в магазин…

Телефонный звонок раздался без четверти девять – как раз только-только отыграли позывные «Спокойной ночи, малыши!», и Николенька помчался к телевизору.

– Анастасию Эдуардовну, – попросил мужской официальный голос.

Арсению показалось, что он этот голос уже когда-то слышал.

– Анастасия Эдуардовна в отъезде, – ответил он. – А кто ее спрашивает?

– Когда она предполагает вернуться? – игнорируя Сенин вопрос, изысканно вежливо поинтересовался мужчина.

– Понятия не имею, когда Анастасия Эдуардовна предполагает вернуться, – с досадой сказал Арсений. – Как она может с вами связаться?

Однако мужчина, не дослушав, повесил трубку.

И только спустя минуту, уже отойдя от телефона, Арсений вспомнил, где он слышал этот голос раньше.

Голос принадлежал сотруднику КГБ, давнему знакомцу, старинному другу-недругу Арсения, полковнику Воскобойникову.

Настя

Весна 1990 года. СССР, Южнороссийск

Настя и Кирилл Никитич договорились увидеться на следующий день – решить, что делать дальше.

– Может, на Набережной встретимся? – предложила Настя. – А то я и с морем еще не поздоровалась… Только с балкона на него смотрю.

Кирилл Никитич покачал головой:

– Нет. Не нужно, чтобы нас вместе видели. Город маленький, я тут личность известная. Люди сразу гадать начнут – что это за прекрасная барышня рядом со стариком? А нам разговоры ни к чему. Я лучше сам к тебе зайду. Пораньше, часиков в девять.

И пришел – ровно в девять, как обещал. Настя даже кофе выпить не успела и теперь отчаянно зевала. Выспаться ей не удалось – всю ночь кошмары накатывали. Будто давешние подростки, на которых она так опрометчиво накричала, подкарауливают ее в подъезде, хватают за руки и… В общем, раз пять она в ужасе просыпалась, ходила на кухню запивать страхи кипяченой водой.

А Никитич, наоборот, выглядел бодрячком – куда лучше, чем накануне. Глаза горят, морщины разгладились. Даже, кажется, седины меньше стало. «Как для стариков важно – когда они кому-то нужны! – мимолетно подумала Настя. – Или он просто выспался хорошо?»

– Значит, так, Анастасия, – сообщил ей дед. – Тетрадь Челышева я уже изучил.

– Когда это вы успели? – изумилась Настя.

Расстались они вчера сильно за полночь, а сейчас только девять утра.

– Как когда? – Дед вопросу удивился. – Ночью. Я же так понял – у тебя счет не на недели – на дни идет…

– Ну… – смутилась она. – Счет, конечно, наверно («опять вплелось в речь это типично московское „конечно – наверно“»), идет на дни – но это, в конце концов, – не ваша, Кирилл Никитич, проблема… Ну, то есть… Не до такой степени ваша, чтобы ночами не спать…

– Не ва-аша проблема-а, – передразнил ее дед. – Не люблю я этой фразы. Your problem – is my problem, right?[6]

«Он и английский знает! Во дед дает!… Правда, акцент ужасный – хуже, чем у Сеньки».

– Right[7], – слабо улыбнулась Настя. – Спасибо вам.

– «Спасибо» я пока не заработал, – внушительно сказал дед. – Хотя… чем черт не шутит… Может, получится у нас с тобой с этим лекарством. Я в этот эликсир, признаюсь, верил не особо. Был грех – посмеивался над Николаем… Но сейчас, как тетрадь прочитал… В общем, дельные вещи он пишет. А главное – результаты апробации весьма обнадеживающие.

– Значит, это не просто легенда… – сказала Настя так тихо, что, думала, дед ее не услышит.

Но тот не только расслышал, но и понял, что она имела в виду.

– Гарантий, конечно, никаких. Понимаешь… я внимательно изучил данные по контрольной группе, и вот какую картину увидел: стойкого улучшения у большинства пациентов Николай не наблюдал. Рваные какие-то результаты: у некоторых – значительный положительный сдвиг, а у других – результат нулевой. Было бы куда лучше, если бы улучшения, хоть минимальные, наблюдались у всех. Но такого, увы, не случалось. Значит, о панацее – речи не идет. От рака и не может быть панацеи. Но иногда… иногда – его пациенты действительно выздоравливали. Полностью.

– Я не буду об этом думать! – воскликнула Настя. И тихо добавила: – Слишком страшно… что мама не попадет в это «иногда»…

  34  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×