Падает мрак

Тогда они расстались на ножах, и с лета она не встречалась с Микаэлой. А теперь со смесью острого страха и сожаления Клара задавалась вопросом: будет ли у нее когда-либо возможность извиниться?

Теперь-то она поняла, что пыталась сказать Микаэла: Клара полагалась на правила, она жила ими: главенство закона, социальные отношения. А здесь не существовало никаких правил, по крайней мере, ни одного понятного ей. Здесь он решал, что позволено, что неприемлемо. Осознав безвыходность ситуации, в которую попала, Клара похолодела от страха и тут же сказала себе: нет, я не сдамся, я должна попытаться достучаться до него. Нельзя просто ждать, пока он решит, что с нею делать.

— Вы… вы там? — позвала Клара.

Никакого ответа. Темнота, казалось, усилилась, угрожая задушить ее. Она говорила громко, отгоняя темноту, разбивая страх тишины словами.

— Вы ничего не добьетесь, играя со мной в молчанку, — заявила она.

— Ты в самом деле так думаешь?

Этого он и хочет, Клара, этого добивается — испугать тебя, заставить умолять его о пощаде.

— Молчание не имеет смысла, — продолжала она, не обращая внимания на его насмешливый тон и пытаясь словами заглушить звучащий в ее голове голос паники. — Если вам что-то нужно, вы обязаны сказать мне, что именно.

— Я ничего не обязан говорить вам, адвокат Паскаль.

— Нет, — заторопилась Клара. — Не обязаны. — Она понимала, что неправильно выбрала слово. А ведь ей необходимо втянуть его в разговор и таким образом удержать — по крайней мере попытаться. — Но если вы хотите, чтобы я содействовала…

— Неужели ты действительно веришь, что мне нужна твоя поддержка?

Клара почувствовала острый укол тревоги.

— В настоящий момент, милочка, у меня, пожалуй, есть все, чего я хочу.

Что он имеет в виду? Что хотел засадить ее в эту яму? Хотел причинить ей страдания? Существует лишь один способ все прояснить. Спросить в лоб. Она собралась с духом и повернулась лицом к невидимому собеседнику:

— То есть все, чего ты хочешь, — это приковать меня цепью в подвале, так?

Он негромко засмеялся:

— О нет, гораздо больше.

Клара вынудила себя продолжать, обострить конфронтацию:

— Мне холодно, страшно, я проголодалась. Это то, что ты хочешь?

Лестница заскрипела, похититель переступил с ноги на ногу.

— Пока и этого достаточно, — ответил он.

Хьюго отнес Пиппу в постель далеко за полночь. До четырех утра он сидел на стуле перед телефоном, пока его не одолела тяжелая дремота. Ему приснилось, будто Пиппа карабкается по лесам на какую-то башню, беззаботно наступая на узкие планки, как вдруг позади нее вырисовывается темный и уродливый силуэт. Во сне Хьюго пытался предупредить дочку, но его удерживал ухмыляющийся манекен, связавший его руки липкой лентой.

Он вскрикнул и проснулся. Из расположенной этажом выше спальни Пиппы Хьюго услышал высокий пронзительный звук, жуткий и как будто издаваемый не человеческим существом, — что-то вроде серии коротких испуганных выкриков, постепенно перерастающих в вой.

— Пиппа? — сонно пробормотал Хьюго. — Пиппа! — Через мгновение он уже вскочил со стула и выбежал в коридор. — Пиппа! — кричал он, взбегая по лестнице и спотыкаясь чуть ли не на каждой ступеньке. — Все в порядке! Папа с тобой.

На лестнице в пижаме появилась Триш. У нее был испуганный и растерянный вид. Он взял ее за локти и отодвинул со своего пути, смутно ощутив через шелк теплоту ее кожи.

Пиппа сидела на кровати. Глаза широко распахнуты. Изо рта ее рвался тот ужасный пронзительный звук, перерастая в крик. Хьюго присел на кровати рядом с девочкой:

— Пиппа, милая, все хорошо. Просто тебе приснился сон.

Она начала лепетать:

— Человек… человек… ужасная маска… — Лепет перешел в крик. — Мамуля! Он забрал мамулю. Человек-паук забрал мамулю! Он спрятался в саду! Он поднимается вверх по стене!

Хьюго почувствовал, что у него от ужаса волосы встали дыбом. Он начал трясти Пиппу. Она задохнулась и, казалось, пришла в себя. Уставилась на отца бессмысленным взглядом, а потом разразилась рыданиями. Хьюго прижал ее к себе. Кожа девочки горела, она вся тряслась — страдания ребенка оказались непосильны для Хьюго, он с трудом сумел удержаться от стона. Попытался утихомирить дочку, поглаживая ее по волосам, потирая спину, но она продолжала трястись и всхлипывать. Наконец к дверям спальни подошла Триш. Хьюго беспомощно пожал плечами, и, расценив это как приглашение, она вошла и слегка коснулась его плеча: