Стервятник

Когда-то это действовало на него, как удар нестерпимого жара, но с переменами Родион чем дальше, тем больше ощущал тупое равнодушие, в мыслях желал ее по-прежнему, а вот естество пару раз почти что и подводило, однажды, надравшись и страстно желая ее унизить, прямо-таки изнасиловал, обходясь грубо и пренебрежительно, словно со случайной проституткой – хорошо еще, она сама была изрядно выпивши и ничегошеньки не поняла… Решила, это такие игры.

Пока Лика снимала с него рубашку, Родион тщетно старался вызвать в себе желание, лихорадочно прокручивал в памяти кадры из порнушек, представлял на ее месте Маришку потом секретаршу Колыванова, стоявшую перед ним на коленях – ничего не помогало, плоть оставалась вялой. Он раздевал Лику, тихо постанывавшую с закрытыми глазами – она всегда заводилась с полуоборота, не требуя долгих прелюдий – мял губами отвердевшие соски, гладил бедра, мягкие завитки волос, старался изо всех сил, но все сильнее ощущал самое натуральное бессилие. Ладонь жены решительно завладела его достоянием, и дело определенно поправилось, появилась должная твердость – а в памяти звучали бесстыдные стоны на заднем сиденье, ноздри вновь щекотал тот запах, и Родион чуть не взвыл от тоски, сознавая, что вот-вот опозорится самым жалким образом. Шофер, крутилось в голове. Карету мадам Раскатниковой к подъезду!

Лика нетерпеливо притянула его к себе, шепча что-то бессвязно-нежное, раскинулась, теплая и покорная. Родион, одержимый нехорошими предчувствиями – отчего-то вдруг отчаянно зачесались ноги в икрах – вошел в нее.

И буквально после нескольких движений окончательно перестал быть мужчиной. Кончил. То ли всхлипнул, то ли застонал, чувствуя, как плоть становится вялой, теперь уже бесповоротно, опадает, позорно съеживается, липкая, до брезгливости липкая и бессильная…

Лика сначала ничего не поняла, потом попыталась помочь беде – но все, что в старые времена сделало бы из него супермена, теперь не действовало. Какое-то время они лежали рядом без слова, без движения. В конце концов она встала, накинула его рубашку, собрала в охапку свою одежду и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, обернулась, они встретились взглядом.

– М-да, – сказала Лика, столь старательно пытаясь остаться беспечной и всепонимающей, что это само по себе делало ее слова невыносимой издевкой. – Диван вытри, не забудь.

И вышла. Родион скрипнул зубами, валяясь лицом вниз, голый, как Адам в первый день сотворения. От презрения к самому себе сводило скулы. Такого меж ними еще не случалось. Раньше, пусть с грехом пополам, всегда как-то обходилось, если она и оставалась недовольной, не пожаловалась ни разу.

Дверь открылась вновь, он повернул голову, торопливо закутался покрывалом – показалось отчего-то, что это Зоя. Но это Лика вернулась, уже в своем любимом халатике, черном с золотыми драконами. Тщательно притворив за собой дверь, подошла к дивану и негромко сказала:

– Родик, то-то я начала замечать… Может, тебе к доктору сходить? Есть замечательный врач, чудеса делает…

– Иди ты на хер! – взревел он, уже не в силах сдержаться. Все горести последних лет были вложены в этот рык.

– М-да, – с той же интонацией произнесла Лика после недолгого молчания. – Удивительно тонкое замечание, товарищ интеллигентный инженер…

И вышла, стукнув дверью чуть громче обычного – для нее это было все равно, что для какой-нибудь скандальной бабы, жены пьющего слесаря, грохнуть тарелку об пол или запустить в мужа скалкой. Родион, захватив зубами край покрывала, едва заглушил всхлип.

Глава третья

Обыкновенная биография

в необыкновенное время

Он долго лежал, уткнувшись лицом в жесткую обивку дивана. Лежал в темноте – ночник бросал небольшой круг света лишь на пол в углу, возле книжной полки, он сам так повернул кольчатую гибкую подставку, прежде чем подсесть к Лике. В гостиной послышался абсолютно спокойный голос Лики, что-то говорившей Зойке, и веселье в нем звучало самое натуральное, не наигранное. На миг мелькнула идиотская мысль: что, если она со смехом рассказывает дочке, как ее папочка только что опозорился самым жалким образом… Нет, это уже шизофрения, пожалуй… Зойка радостно взвизгнула, послышалось явственно: «Тойота» – ага, вот оно что. Ну, пусть наймет шофера из Кожаных, пусть он ее и потрахивает на заднем сиденье за сверхурочные и премиальные, как-нибудь проведут по ведомостям, они что хочешь проведут…