104  

Судьба его вознаградила. Громко хлопнула дверь, и под тусклой лампочкой мелькнула красная ветровка, ненавистная физиономия, изученная по фотографиям, правда, получше собственной.

Родион выждал немного, забрал с соседнего сиденья газовый револьвер, заряженный дробовыми патрончиками, бесшумно открыл дверцу и на цыпочках побежал в спустившемся мраке. Впереди маячила красная ветровка – красная… красная тряпка… как на быка… Левой рукой он натянул на лицо капюшон-маску.

Пора. Остановился, прихватив левой рукой запястье правой, тщательно прицелился пониже спины и, охваченный злобной радостью, плавно потянул спуск.

Два выстрела хлопнули на тихой улочке совсем негромко. Шагавший впереди человек дернулся, его словно бы бросило вперед. Родион, не в силах остановиться, выстрелил еще два раза, чтобы избавиться от мерзкого ощущения, будто промахнулся. И оно схлынуло, это ощущение. Осмелившийся столь долго и столь хамски оскорблять его сопляк скорчился, будто собираясь завязать шнурки на ботинках, вскрикнул, охнул протяжно, попытался левой рукой нащупать место, куда неожиданно вонзилась колючая боль. И осел на грязноватый асфальт. Стоны напоминали щенячий скулеж.

Вот это было настоящее торжество, упоительное, яростное… Увы, нельзя было им наслаждаться долее. Родион рявкнул:

– Говорили тебе, козел, следи за речью!

И опрометью кинулся бежать к машине – из-за поворота мелькнул свет фар, автомобиль был еще далеко и ехал неспешно, но следовало побыстрее уносить ноги…

Глава двадцатая

Вестерн по-шантарски

Голова не то чтобы болела – просто над левым виском, поближе ко лбу, что-то мягко пульсировало, вызывая лишенное боли, но слегка беспокоившее из-за своей необычности ощущение, будто черепная кость с равномерными интервалами выгибается наружу и тут же опадает, как воздушный шарик, подсоединенный к велосипедному насосу. Несколько раз Родион даже прикладывал ладонь ко лбу – но кость, разумеется, оставалась неподвижной. Понемногу ощущение то ли пропало, то ли стало привычным и оттого не чувствовалось более, как не чувствует человек бег крови по венам.

Видимо, тот удар головой все же не прошел бесследно, и организм реагировал постепенно затухающими безмолвными рапортами. В эту ночь ему приснилось не убийство, как следовало бы ожидать согласно классикам, холодный окровавленный труп не торчал у изголовья, стеная и проклиная душегуба. Сон был длинный и яркий, как улица под солнцем: Родион лежал на белой постели, не в силах пошевелиться, то ли привязанный, то ли в параличе, и все вокруг было белое, куда-то влево уходили от предплечья шланги и провода. Никто так и не вошел, никто ему не объяснил, где он находится и почему. Сон состоял из того, что Родион лежал, не в силах пошевелиться, лежал, не зная, сколько времени прошло и есть ли здесь вообще время, лежал, не способный ни о чем думать. И никак не мог проснуться, хотя напрягался, как мог, пытаясь прорвать невесомую завесу и вернуться в реальность, лежал, лежал, лежал…

Утром он почувствовал себя слегка разбитым – не из-за странного ощущения под черепом, а из-за полного отсутствия в дурацком белом сне всякого действия, всяких разговоров и мыслей. Если подумать, это было похуже кошмара с чудищами и ужасами…

Когда он появился в кухне, Лика уже была при полном параде – Мадам Деловая Женщина во всем блеске, стоившем немаленьких денег. Она давненько уже завтракала, подражая европейским традициям. Вот и сейчас допивала свой свежевыжатый импортной машинкой апельсиновый сок, левой рукой держа под подбородком салфетку, чтобы второпях не капнуть на платье. Скосила на него подведенный глаз, не поворачивая головы:

– Зойку ты отвезешь в школу или я прихвачу?

– Я, – сказал он. – Запросто.

– Родик, понимаешь, тут такое дело… Дите комплексует слегка. Школа престижная, машины подъезжают сплошь респектабельные, ее из-за твоей «копейки» вышучивают чуточку…

– А кто говорит про «копейку»? – спросил он солидным тоном. – Я ее на «форде» отвезу.

Лика чуть не поперхнулась соком, торопливо подхватив салфеткой донышко стакана:

– Наче-ом?

– На «форде», – сказал он. – Машина такая, в Америке делают…

– На чьем?

– На моем. Который я купил.

– А тебе не приснилось?

– Я документы вчера на холодильник бросил, глянь, если не веришь…

– И позвольте вас спросить, мистер, на какие же шиши вы «форды» покупаете?

  104  
×
×