Стервятник

Так и было написано – в самые ближайшие дни…

Воровато оглянувшись, он вернулся к киоску, купил жетон и направился к расположенному неподалеку телефону. Клетчатый, бдительно приподнявший голову, собрался было встать, но видя, что Родион стоит у телефона, остался на месте. Никто не подошел следом, не стал топтаться рядом, делая вид, будто ожидает очереди, – значит, второго хвоста нет. Конечно, и про направленные микрофоны забывать не стоит…

Трубку сняли после третьего звонка.

– Да? – послышался голос Ирины.

– Надо увидеться, – сказал он. – Это срочно.

– Что-то случилось? – Голос мгновенно стал озабоченным.

– Ну, не так чтобы, однако…

– Не можешь говорить… рискованно?

– Вот именно. Не горит, но желательно…

Она помолчала. Клетчатый зыркал поверх газеты.

– Если это необходимо… – наконец промолвила она не без колебаний.

– Необходимо.

– Завтра. Там, где мы… возле медведя. Понимаешь?

– Вполне, – сказал Родион. – Когда?

– Когда… – повторила она, явно измышляя торопливо непонятный посторонним код. – Когда… Вот что – единственная цифирка моего первого взноса, помноженная на четыре. Понял?

– Ага, – сказал он. – Ничего сложного.

– Только постарайся…

– Будь спокойна, – сказал он. – Постараюсь.

Глава двадцать восьмая

Как кормят рыб в Шантарске

Ничего мучительнее он в жизни не испытывал. Будь его воля, ни за что не поехал бы на кладбище, но отказываться было никак нельзя.

Мучило его одно, не столь уж сложное ощущение – казалось, что эти украли у него не только Ликину жизнь, но и ее смерть. Длиннейшая кавалькада разномастных иномарок сразу вызвала у него неодолимое желание шарахнуть туда парочку гранат.

Лики не было – чье-то незнакомое восковое лицо на подушке умопомрачительного гроба с посеребренными ручками, нелепая маска. Он совершенно не чувствовал ни смерти, ни ухода. Все было чуточку ненастоящим – идиотский гроб, вульгарно пышные венки из живых цветов, сытые рожи, вереницей подходившие к нему соболезновать с одинаково казенными фразами и однотипно-скорбно поджатыми губами. Иные их холеные самки норовили всплакнуть над Зойкой, хорошо хоть, конвейер не оставлял им времени.

И все-таки он выдержал стойко. Он был уже другим, битый жизнью разбойник, шантарский Робин Гуд, ему надлежало остаться непроницаемым и неразоблаченным, возвыситься над этой поганой толпой, чтобы вскорости, навсегда вышвырнув их из памяти, начать новую жизнь. Вряд ли почтенным сквайрам из красивых поместий так уж часто снились окутанные пороховым дымом корабли в теплых морях и дерзко трепетавший когда-то над головой Веселый Роджер…

Он выдержал. Стоял с каменным лицом, сжимая маленькую ладошку Зойки. Невыносимо хотелось прижать ее к себе и поделиться радостью: сказать, что все позади, что ожидающая ее новая жизнь будет чище и счастливее, но он еще не придумал подходящие слова.

«Ангела-хранителя», неизменного Славу, он не видел – тот, конечно, явился, но маячил где-то в отдалении. А вертеть головой в положении Родиона было как-то непозволительно. «Надо будет Лике рассказать про этот паноптикум…» – подумал он.

Вспомнил. Сардонически ухмыльнулся про себя такой забывчивости. Именно сардонически, он это прекрасно знал. И опустил уголки рта, продолжая механически кивать подходившим к нему соболезнующим – сколько ж их, тварей, до темноты будут идти?! – беззвучно шевеля губами, притворяясь, будто отвечает.

Наконец все кончилось. Кавалькада иномарок проследовала в обратном направлении. Убитому горем мужу и осиротевшему ребеночку было предоставлено заднее сиденье чьего-то кремового «крайслера». Как легко было предугадать, для поминок эти сняли большой зал «Казачьего подворья», одного из престижнейших шантарских ресторанов.

Именно там Родион и избавился от хвоста. Возле входа он приметил Славу, садившегося в знакомую «семерку», прочно обосновавшуюся на стоянке. Ну конечно, сыскари знали свое место и не собирались садиться за стол с бомондом. Когда толпа в приличествующем случаю скорбном молчании набилась в зал и вокруг длиннейшего стола воцарилась легкая неразбериха, Родион направился в дальний угол, взял за лацкан подвернувшегося официанта – обычно они тут щеголяли в старинных казачьих нарядах, но организаторы поминок решили, должно быть, что для великосветской тризны все же уместнее смокинги, – без церемоний спросил: