Стервятник

– А деньги?

– Сто пятьдесят лимонов? Скажите куда, и я привезу. Все остальное – мое. Честно заработанное.

– А вам не кажется, что следует платить штраф?

– Я не знал, что это так серьезно, – огрызнулся Родион. – Признаю, виноват, должно быть… но все я вам не отдам.

– Будет больно, – мягко напомнил седой.

– Пускай, – сказал Родион. – Уж лучше сдохнуть…

– Зоя Космодемьянская, вторая серия… – грустно бросил седой. Видимо, это было сигналом – на Родиона навалились все трое. Он даже не успел лягнуть переднего в голень, через три-четыре секунды оказался распяленным в кресле, двое верзил держали его за плечи и лодыжки, так что пошевелиться нельзя было и на миллиметр. Кира, с циничной ухмылочкой глядя ему в глаза, в два счета содрала с него до колен джинсы и плавки. Глухо взвыв от бессилия, он все же отметил, что в руках у нее нет никакой бритвы. Вообще ничего острого. Только красная жестяная баночка с пепси-колой.

– Итак, где казна? – спросил седой.

– Не отдам… – пропыхтел Родион, тщетно пытаясь не то что вырваться – дернуться по-настоящему.

– Давай, Кирочка.

Кира, подцепив кольцо большим пальцем, откупорила банку, со смаком отпила пару глотков и, улыбаясь Родиону, сказала врастяжку:

– Сейчас, беспределыцик, будет фокус…

Двумя пальцами левой извлекла из нагрудного кармана самую обыкновенную батарейку «Тошиба», металлическую, с двумя клеммами. Все это выглядело столь безобидно, что Родион поневоле скривился и подумал – а не люди ли это Рыжей? Поторопился рассказать про порошок…

– Держите покрепче, господа ассистенты, – распорядилась Кира деловым тоном.

Гибко опустилась на колени, сцапала сильными пальцами Родионово мужское естество, одним движением освободила то, что в таких случаях освобождается, плеснула пепси.

Поднесла батарейку – и чувствительную плоть прошил казавшийся тонким, как волосок, удар тока, совсем слабый, зудящий комариным укусом, но через пару секунд колющее неудобство стало нестерпимым, пылающим, Родион взвыл, выгнулся.

– Где захоронка?

– С-сука… – выдохнул он.

И завопил что есть мочи, не в силах терпеть жгучее неудобство. Рот ему тут же закрыла маленькая подушечка, прихваченная отсюда же с кресла, нос предусмотрительно оставили свободным, и он сопел, обливаясь слезами…

– Где захоронка?

– Не скажу, – прохрипел он.

Очередной приступ боли, не походившей на боль, продолжался нескончаемо. И все же он держался – выл, корчился, обливался злыми слезами, хрипел, однако, едва подушечка отодвигалась ото рта, выплевывал страшную матерщину. Он боролся за свое будущее, за шанс остаться выше толпы, за сокровище – твердо решив сдаться не раньше, чем начнется что-то по-настоящему ужасное…

И вдруг понял, что боли больше нет, что к нему прикасаются только верзилы. Кира стояла рядом, не спеша допивая оставшееся в банке пепси.

– Кирочка, приведи его в порядок, – распорядился седой. – Платочком аккуратно вытри… Ничего страшного, Родион Петрович, поболит пару часиков и пройдет. Кира даже заверяет, что якобы повышает потенцию, но у меня, признаться, не хватает духа экспериментировать. В детстве сунул палец в патрон, тряхнуло так, что слетел со стола, с тех пор тока не переношу в любых разновидностях, даже троллейбусов побаиваюсь… Вы себе только представьте: Кирочку выкинули из техникума, так и не дав выучиться на техника-электрика. Что может быть смешнее? У девчонки несомненное призвание ко всему, что связано с электричеством, ей приходят в голову такие идеи и варианты, что сам великий Фарадей был бы восхищен… Вы инженер, помнится? Как относитесь к Фарадею?

– Не издевайтесь, – огрызнулся Родион, все еще пребывая в железных тисках.

– Помилуйте, я и не думаю. Разумеется, с моей стороны безусловно наблюдается определенная ирония, даже больше, что греха таить – некоторое злорадство… Но что прикажете делать, когда тебя столь нагло обворовывают?

– Я же не знал…

– Послушайте… – поморщился седой. – Ну что это за мальчишество? Судят по результату, а не по намерениям. Почитайте на досуге уголовный кодекс, там это четко сформулировано. Даже суд на моем месте не питал бы к вам никакого снисхождения, обязательно закатал бы на тот курорт, где по капризу дизайнеров натянуто неисчислимое количество колючей проволоки… Так как вы относитесь к Фарадею?

– С уважением.

– Почему?

– Потому что он пробился своим горбом.