Стервятник

– Да конечно, Мариш, что ты…

– Может, тебе ее поколотить? Легонечко?

– Ну ты и ляпнула, старуха, – пожал он плечами с искренним удивлением. – Теоретически рассуждая, оно бы и неплохо по старому русскому обычаю, но ведь не за что…

Маришка кинула на него быстрый взгляд, поерзала на стуле и рассмеялась:

– Знаешь же, как говорится – было бы за что, совсем бы убил…

– Эх, Мариша, мне бы твои двадцать пять… – грустно сказал он. – И в чем-то незамутненный взгляд на мир. Битьем еще никого вроде бы не исправили, не в том корень проблемы…

– Ничего, – сказала она с видом умудренной и пожившей дамы. – Если удачно провернешь дело и вложишь ко мне денежку, все по-другому повернется. Она тебя ничуть не презирает, просто раз и навсегда отвела клеточку, как водороду в периодической таблице товарища Менделеева, и думать не думает, что ты способен перескочить в другую, где атомный вес малость потяжелее. А ты ей докажешь…

– Маришка, а ты умница… – сказал он рассеянно.

– Ты только сейчас заметил? – фыркнула молодая свояченица. – Не ожидала, Родик… – Она встала. – Ладно, я полетела, еще в три места заскочить нужно… Спасибо, Родик, я тебя жду завтра утречком… Макс, пошли!

Проводив ее, Родион покопался в шкафу и извлек свою старую вязаную шапочку. Сходил в Ликину комнату за ножницами и иголкой.

Минут через сорок была готова довольно приличная маска – хоть в «красные бригады» записывайся. Отверстия для глаз и рта на совесть обметаны черной ниткой – к мелким починкам его приучала еще бабка, в рамках спартанского воспитания. Очки у него были слабенькие, каких-то минус две диоптрии, он и без них, в общем, прекрасно справлялся.

Натянув на голову черный вязаный капюшон, расправив, встал перед зеркалом. Критически присмотрелся, подмигнул своему неузнаваемому отражению:

– Ну что, корнет, прорвемся?

Глава десятая

Дебют без грома оваций

То ли он от волнения стал чуточку невнимательным, то ли водитель белой «Волги» был виноват на все сто – «волжанка», выскочившая слева, не снизила скорости, и Родион вдруг понял, что тормозить она не будет, хотя должна была уступить дорогу, имея его справа, притом на главной улице. И крутанул руль, ноги метались с педали на педаль, сзади негодующе взвыл клаксон…

Его швырнуло вперед, перед глазами засверкали искры, и удар на миг вышиб всякое соображение. Почти сразу же придя в себя, он обнаружил, что машина косо стоит на тротуаре, неподалеку от автобусной остановки, поодаль уже смыкает ряды толпа зевак, и слышны громкие реплики:

– Разъездились, гады, скоро по головам гонять начнут…

– Тут жрать нечего, а они на машинах раскатывают! Ишь, очкастый, еще и в коже…

– Да что ты на него тянешь, дед? Не видел, как его «волжанка» подрезала?

– Точно, молодец парень, успел вывернуть…

– Это «волжанке» бы из автомата да по колесам, в другой раз не борзел бы этак-то…

– При Сталине такого не было…

– А его не убило там?

– Да нет, вон, шевелится…

Родион пощупал голову – крови не было, но повыше левого виска с завидной скоростью набухала громадная шишка. Похоже, обошлось, он всего лишь вмазался головой в стекло левой дверцы, а ведь собирался пристегнуться, как чуял… Ну, гад, каскадер хренов…

Помотал головой – какой-то миг перед глазами все плыло, колючая резкая боль на миг прошила череп, но тут же все прошло. Тщательно оглядевшись, он выехал на проезжую часть и покатил дальше, пока не объявились гаишники. В тихом местечке остановился у обочины и вытащил сигарету, потом просто посидел, пока не прошли окончательно пульсирующие толчки, словно бы наплывавшие изнутри черепа. И приступ неодолимой сонливости, и ощущение, будто он широкими махами раскачивается на гигантских качелях, больше не повторились. Минут через десять он уже по-прежнему уверенно ехал к «Полю чудес».

…В ларьке с Маришкиной продавщицей, и в самом деле словно позаимствованной класса из седьмого, он просидел весь день, часов до семи вечера. Добросовестно помогал ей торговать, принял товар с «газели» – но главное, смотрел в оба, несколько раз выходил пройтись по базарчику, что никаких подозрений и вызвать не могло, и «коллеги» из соседних ларьков-прилавков, и покупатели относились к нему, как к обычнейшей детали здешнего пейзажа, вроде фонарного столба или страхолюдного бича, то и дело кидавшегося соколом на пустые бутылки.

Зато он высмотрел достаточно – пригляделся к узкоглазым подданным ныне независимых республик, оценил, что за товар продают, у кого торговля идет бойко, у кого вяло, кто с кем пришел, кто кого знает, где они хранят деньги и как держатся, бдительно или спокойно. Поразительно, сколько можно узнать, наблюдая пытливым оком исследователя за коловращением базарной жизни…