Стервятник

Как он ни приглядывался, не мог усмотреть ничего, напоминавшего пресловутую печать порока. Порочного в ней не было ни на копеечку, а вот притягательного имелось в избытке – фигурка идеальная, джинсы в облипку словно только что вышла в них из воды, соски оттягивают тонкую черную материю, вульгарности в умело накрашенном личике не больше, чем следует ожидать по нынешним временам. Когда она тянулась через весь стол за ножом, оказалась совсем рядом, он вдохнул приятный запах незнакомых духов и чистой кожи с едва уловимой примесью свежего пота, скорее возбуждающей. Родиона ее вид отчего-то разозлил. Она сидела совершенно непринужденно, хозяйничала за столом так, словно жила здесь сто лет, безмятежно болтала… Он не ощущал своего превосходства, вот в чем дело. Никак не мог почувствовать себя хозяином купленной шлюхи. И начинал злиться. Смотрел на накрашенные бледно-сиреневой помадой (его любимый цвет) губы и, чтобы настроиться на нужный лад, пытался представить, что она проделывала этими губками – может, не далее чем час назад.

– Много пью или много жру? – спросила она с легонькой гримаской. – У тебя укоризна во взоре…

– Да нет, что за глупости… – пожал он плечами. – Тебя как зовут-то?

– Изольда.

– А серьезно?

– Смеяться не будешь? Соня. Папочка удружил, в честь великого математика Софьи Ковалевской. Как в воду смотрел…

– Почему?

– Так это же была сучка, каких поискать. Читала я про нее кое-что… Ради высокой науки бросила муженька и спуталась с немецким профессором, но поскольку немцы нация расчетливая, содержать ее хахаль не спешил, и Софочка вовсю тянула с брошенного мужа. Он, бедняга, давал по слабости русской души. А потом втянула его в коммерцию, в каковой он не разбирался совершенно, поскольку сам был не просто ученым, а основоположником целой науки – эволюционной палеонтологии. Слышал про такую?

– Не доводилось.

– Я, честно говоря, сама плохо представляю, что это за наука такая, но он везде значится ее основателем, точно. Вот, и довела его до того, что он с собой покончил в неполные сорок. Это основатель-то. Каково? Такая вот Софья. Нет, конечно, баба была талантливая, но во всем остальном – сучка по жизни… А тебя как зовут?

– Родион.

– Нет, серьезно?

– Серьезно.

– Ра-ри-тет, – протянула она. – В жизни не встречала ни единого Родиона… А что, тебе идет. – Улыбка у нее стала чуточку пьяной. – Вылитый Родион. Твое здоровье! Это значит, Родик, а?

– Надо полагать, – сказал он, чувствуя себя совершеннейшим идиотом. Девчонка никак не стремилась облегчить ему задачу, сидела с видом принцессы, приглашенной на званый ужин.

От тупой безысходности он налил и себе в большую рюмку, жахнул, как воду, почувствовал, что начинает хмелеть, запихнул в рот изрядный кусок осетрины, заработал челюстями.

– Вот только кое-что, убей меня, не стыкуется, – вдруг сказала Соня. – Чересчур уж шикарный достархан для простого советского интеллигента – икорка, осетринка, все прочее, коньячок за триста штук… Ты что, зарплату наконец получил за последний год или старушку-процентщицу угрохал, как твой знаменитый тезка? Чем вообще занимаешься, если не секрет?

– Граблю, – неожиданно для себя сказал он. Хмель бродил в голове жаркими волнами, но дело было даже не в спиртном, а в яростном желании выломиться из той ничтожной клеточки, в которую его, нет сомнений, поспешили занести и эта девица, и ее сутенерчик. Он хотел быть другим, новым, он имел на это право, черт возьми, уже поднялся над быдлом…

– Бывает, – ничуть не удивившись, кивнула Соня, налила себе еще. – Тоже занятие, если не попадаться… А кого грабишь, если не секрет – телефоны-автоматы?

Он решительно встал, шумно отодвинув стул, вышел на кухню и тут же вернулся, подбросил на ладони пистолет:

– Да нет, Сонечка, немного повыше летаю…

Вот теперь на ее личике наконец-то заиграли именно те эмоции, которых он ждал – подобралась, глянула с некоторой опаской:

– Покажи?

– Да пожалуйста, – сказал он покровительственно, выщелкнул обойму и положил пистолет ей в руку.

– Настоящий…

– Квартира не моя, кстати, – сказал он, всерьез ощущая себя сильным и решительным. – Снимаю я эту квартирку, знаешь ли…

– Круто, – заключила она без улыбки. – Сунь эту штуку куда-нибудь подальше, ладно? А кого грабишь?

– Тех, у кого деньги дурные… – сказал он, спрятав пистолет в стол и усевшись напротив нее. – Не старушек же…