Придон

Сюда приносили даже престарелых беров на носилках. Эти обычно устраивались в дворцовых садах, там в тени неспешно рассаживались в удобные кресла, им подносили из подвалов охлажденное вино, они беседовали как о делах сегодняшних, так и о вечных тайнах мироздания, ибо кому, как не им, уже одной ногой стоящим в другом мире, размышлять об устройстве мира?

Слуги наперебой таскали им самые изысканные яства, вина, поглядывали почтительно на самых именитых и самых могущественных людей страны. Это они, а не тцар определяли, с кем торговать, с кем воевать, от каких предложений отказаться, какие принять. Тцар, выслушав их, редко когда отвергал, и всякий раз любое расхождение во мнениях приводило к тяжелым потрясением по всей стране.

Сейчас они сидели в этом саду и говорили, говорили, говорили про мощь артан, про их дикую силу, бесстрашие и презрение к смерти, так свойственные диким народам. Слуги убирали со стола блюда, на которые не обращали внимания, тут же другие слуги ставили на то место другие кушанья, изысканные, редкие, приготовленные лучшими поварами и умельцами. Белые как снег волосы беров сливались с белоснежными одеждами, лишь двое явились в пурпуре, что вошел в моду у молодежи, у всех руки по самые локти унизаны массивными золотыми браслетами, как и пальцы – кольцами с драгоценными камнями, у всех одежда усеяна золотыми пряжками искуснейшей работы.

Подлинные властелины Куявии, они сейчас ели и пили всласть, обсуждали, полные осознания своей мощи, могущества, власти. Дряхлость тел ничего не значит, они ж не в Артании, где, как говорят, стариков вообще убивают. Слуги с завистью посматривали на их тучные, холеные, ухоженные тела. Беры негромко переговаривались, но челядь заметила сразу, что властелины на этот раз к блюдам почти не прикасались. Лица их оставались бледными, не помогло даже красное сладкое и подогретое вино.

По всему городу народ выходил из домов, на площадях собирались толпы. Жаркие споры часто завершались драками, толпами бегали за каждым всадником, въехавшим в главные ворота, стояли подолгу перед дворцом, ожидая вестей.

Рипей, его назначили после Дуная главнокомандующим, вынужденно поставил на стены и башни всех здоровых мужчин, воинов уже не хватало, сказывалась дурость Тулея, пославшего столичное войско навстречу артанам. Но теперь даже на стене водопровода поставили чаны со смолой, а на городской стене так и вовсе день и ночь мужчины дежурили у бочек с горячей смолой, которые время от времени опускали со стены, дабы осветить ворота и дорогу к ним.

Все кузницы работали круглые сутки, копья лежали у стены, связанные в пучки, как длинные поленья. Оружейники набирали народ в подмастерья, цены на доспехи взлетели впятеро. Поднялись цены на хлеб, на мясо, зато упали на вино. Рипей в сопровождении двух военачальников носился по городу из конца в конец, всюду слышали его громовой голос, отдававший приказы. Стены укрепили, мужчины готовили багры, чтобы отталкивать лестницы с ползущими по ним артанами, ремесленники собирали на башнях камнеметные машины.

Весь город бурлил, передавали панические слухи один другого страшнее, что дикий артанин шел через стольный град от дворца к воротам и никто не смел его остановить. Во дворце он убил сильнейших богатырей, на улице рубил всех и оставил за собой горы трупов, а ворота разнес в щепы и ушел в утренний туман, никем не схваченный.

Ворота заделали быстро, благо артане не додумались сразу же ворваться, видно, сами не ожидали, но горожане были в панике и ходили как в воду опущенные. Наконец из дворца поползли тайные слухи, что это была хитрость, что меч вовсе не защищал город, потому и дали его выкрасть. Этот меч как раз и принесет несчастье артанам, да неужели вы думали, что куявы не перехитрят? Во дворце Рипей перехватил Барвинка, огляделся по сторонам.

– Странные слухи, – сказал он. – Я понимаю, что это поддерживает дух населения, но… в самом деле, не слишком ли просто артанин вынес меч?

Барвник дернулся, в глазах метнулось нечто похожее на страх.

– Я пока ничего не могу сказать, – ответил он с трудом. Сглотнул, посмотрел по сторонам. – Просто поверь.

– Почему?

– Рипей, ты – доблестный воин. Храбрый и… надежный. Но правда может быть слишком горька. Даже для тебя, битого и перебитого. Могу только сказать, что мы, куявы, смотрим дальше в будущее, чем артане.

Рипей смотрел с подозрением.

– Что-то не нравятся мне твои слова, – сказал он медленно. – Больно все обтекаемо. Ты намекаешь, что наши беды еще не кончились? Что впереди такое, что это покажется копанием в песочке?