Придон

На этот раз он не стал кланяться, по-дружески посмотрел в глаза, хлопнул по плечу и отбыл. Придон тупо смотрел на закрывшуюся за ним дверь: что за последнее решение? Лицо опалило жаром, защипало даже кончики пальцев, это организм догадался раньше его и устыдился до корней волос.

За спиной Аснерд громко хмыкнул. Раздражение и стыд ударили в голову Придона с такой силой, что захрипел, закашлялся, потом лишь прорычал в бешенстве:

– Что тебе не так?.. Что я делаю не так?

Аснерд смотрел с интересом, глаза воеводы оставались непроницаемы, а лицо недвижимо, словно всматривался в далекую бескрайнюю степь.

– Все так, – ответил он равнодушно. – Ты же видел, никто слова не сказал.

– Почему? – заорал Придон. – Раньше спорили, бурчали, не соглашались.

Аснерд подумал, сдвинул плечами.

– Раньше ты был чист, – ответил он медленно.

– А теперь?

Аснерд усмехнулся:

– А теперь… мудр.

– Мудр? И что, это плохо?

Аснерд подумал, ответил с еще большей неохотой:

– Придон, чего тебе надо? Мы не спорим. Мы идем за тобой.

Он сказал, вроде бы сглаживая возникающий спор, даже голос примирительный, на голову посреди зала и не смотрел вовсе, Придон с силой потер обеими ладонями лицо, почти выкрикнул:

– Прости, я не знаю, что со мной. Но со мной что-то, ты прав, хоть и молчишь! Раньше шли за мной… иначе. Сейчас потому, что таков долг артанина – идти за тцаром. Но я чувствую, что чего-то не хватает. Скажи, разве не прав, что велел зарубить предателей? Предательство поощрять нельзя! Даже у врага.

Аснерд кивнул, но как-то замедленно.

– Конечно, ты прав…

– Но? – потребовал Придон. – Что дальше? Я чувствую в твоих словах брешь размером с тот проход, через который ломились в Черные Земли! Какой-то важный камешек, размером с гору, выпал!

Аснерд замедленно пожал плечами.

– Придон, ты сам не знаешь, чего ты хочешь. Мы все любили тебя. Теперь ты уже тцар, ты повел нас на Куявию. Мы рушим ее, как никогда еще… И говоришь ты и делаешь все правильно.

Придон сказал зло:

– Все равно у тебя это звучит как оскорбление!

– Ты стал слишком подозрительным.

Придон провел ладонью по лбу, сказал упавшим голосом:

– Возможно. Просто… что-то чудится в твоих словах. Или в тоне. И в том, как ты посмотрел на меня. Может быть, все не так, но мне чудится, кажется, я чувствую, что становлюсь не таким.

– Ты стал бессмертным, – сказал Аснерд. – Уже все заметили, что у тебя нет тени и что тебя нельзя убить. Твой брат, прости, был неуязвимым, но не бессмертным, а ты уже и тот и другой. Спасибо Итании…

– Не то, – возразил Придон. – Это все пришло как-то… не так, что ли? Я бы раньше рехнулся от счастья! Ринулся бы завоевывать весь мир! А сейчас… Бессмертный, ну и бессмертный. Для меня гораздо важнее завоевать одного человека, чем весь мир. Скажи, ты не одобряешь, что я сделал?

– С этими ворами? – переспросил Аснерд. – Одобряю. Но… скажи, только честно, только ли благородство артанина говорило в тебе? Ну, когда велел отрубить головы?

Придон сказал рассерженно:

– А что же еще?

Аснерд отвел взгляд в сторону.

– Это хорошо. Прости, у меня просто тень промелькнула перед глазами.

Он ушел, по большой дуге обойдя голову. Придон некоторое время смотрел вслед. В черепе быстро-быстро проносились злые горячие слова, мелькали красочные образы, где огонь, блеск обнаженного железа, в ушах крики, треск, лязг, хрипы. Он сжал ладонями виски. Надо дотерпеть до конца войны… хотя те воры правы, теперь, когда Тулей погиб, она уже кончилась окончательно. Осталось только завоевать Итанию. Он все это сделает, надо только дожить до этого времени. А для этого надо крепить свою власть вождя, тцара. Да никто не посмеет усомниться, никто не должен перечить. Государство сильно только при сильном правителе. У Куявии был правитель слабый. Потому она и рухнула с такой легкостью под его ударом.

Жар опалил лицо, кончики ушей и даже пальцев защипало. Так вот что имел в виду Аснерд! Он подумал, он решил, что он, Придон, казнил этих двоих только потому, что ему нужно упрочить тцарскую власть вообще, ибо он, Придон, теперь тоже тцар. А тцары должны быть заодно. Даже когда воюют друг с другом, в чем-то заодно.

Шаги Аснерда давно затихли, а он долго сидел с опущенной головой. Теперь сам не был уверен, только ли благородство заставило поступить так.

* * *

Он сидел, упершись кулаками в щеки, глаза уставились в столешницу, но не видели ни затейливый узор, ни две глубокие зарубки от его топора. Мысль блуждала вяло, в груди странная пустота, даже опустошение. И сердце почему-то совсем не стучит, будто перестало биться.