Придон

– Сам видел! – прервал Аснерд, довольный, что может вставить что-то по делу. – Как-то… Извини, что перебил.

Итания наклонила голову.

– Принимаю. Ты можешь подтвердить, что те человеческие дети… тоже звери. Даже говорить не могут, если жили со зверями. Они ведут себя и чувствуют зверями: бегают на четвереньках, рычат и лают, чешутся ногой за ухом…

– Сам видел, – подтвердил Аснерд снова, развел руками с хрустящими панцирями раков. – Извини…

– Принимаю, – сказала Итания тем же чистым голосом. – Вот и ты, Придон, берешься истреблять драконов, а это твои братья. Только ты, живя среди людей, как жили твои отец и мать, даже не представляешь, что можно жить иначе, чем все люди.

Аснерд сказал весело:

– Уже знает.

Итания посмотрела в его беспечное лицо, дышащее сдержанным мужеством человека, прошедшего по жизни, принимая и раздавая удары, не дрогнувшего, не согнувшегося, умеющего защитить и себя, и великое множество друзей и близких, вырастившего уйму таких же крепких и мужественных детей, что будут бдить и защищать, служить щитом семье и стране, опустила глаза.

– Да, – сказала она потерянным голосом, – переубеждают слабых, колеблющихся. А вы, две движущиеся горы, даже не замечаете, что топчете, размазываете в тонкую слизь…

Придон хмурился, с неловкостью отводил глаза. Аснерд жизнерадостно хмыкнул:

– А что, если и двоюродные братья? Или даже родные? Родные еще как бьются насмерть!.. Итания, люди все настолько разные, что если бы ссорились из-за различий, то давно уже перебили бы друг друга. Надо искать что-то общее, уживаться. Моя жена обожает жареную свинину, но в Артании пришлось о таком забыть, но не скажешь, что моя жена бедствует, хотя могла бы пилить и требовать, чтобы переехали в другую страну!.. И что бы это дало? Артанию я бы не покинул, а ссорились бы каждый день. А так мы никогда не вспоминаем свинину… Так что отведайте лучше раков, вот я вам наковырял, а о драконах – забудем!

Итания опустила ресницы. Ладно, попробуем в другой раз. Не говорить о драконах – это не приказ, а совет или даже просьба, а для нее даже прямые приказы ничего не значат, будет жить и говорить то, что считает нужным. Только нужно выбирать время и место, чтобы подействовало лучше. Возможно, удастся добиться, чтобы войска отозвали. Пусть драконы живут, их и так мало, а остались только в одном-единственном местечке в труднодоступных горах.

Придон не отдавал никаких приказов насчет Итании, но само собой получилось, что никто ее больше не останавливал, не спрашивал, куда едет. А все ее приказания выполнялись, как если бы их отдавал сам Придон.

Артане уже властвовали в Куявии целиком и полностью, если не считать этой болезненной занозы – Долины Драконов, но и та заноза царапает только их самолюбие, никакой роли не играет, однако по всей Куявии чувствовалось растущее напряжение. Еще не восстание, не война, но доходили слухи, что то здесь то там убивали одиноких артан. Иногда в глухих уголках страны пропадали целые отряды в пять-десять человек. Никто не объявлялся, что вот, мол, это я такой герой, ибо месть артан будет беспощадной, они и так сжигают целые деревни и убивают всех, кого застигнут вблизи погибшего артанина, но с некоторого времени артане стали ездить по стране только большими отрядами. Видя это и понимая причины, куявы осмелели еще больше.

Да, она с удивлением и радостным чувством видела, что, несмотря на явную дурость, трусость и даже прямое предательство, в ее никчемной Куявии все-таки находились и герои, и силачи, и отважные головы, что не склонялись, а продолжали войну уже на свой страх и риск, создавали из отребья отряды и нападали на артанские войска, убивали одиноких воинов, несколько раз захватывали врасплох и уничтожали мелкие отряды, посланные в села за продовольствием.

Аснерд в отсутствие Вяземайта велел поставить в полуразрушенном куявском храме жертвенник артанского бога войны Перуна, приказал походным волхвам принести богатые жертвы и вопрошать всю ночь высшие силы, почему так изменился этот трусливый народ, все еще трусливый, все еще страшащийся открытой схватки лицом к лицу, но уже смеющий оказывать сопротивление? Что нужно, чтобы сокрушить окончательно этот подлый народ, что бежал с поля боя, бросая оружие и срывая с себя доспехи, что сдавался сразу же при виде артанских коней, отрекался от правителя, от Куявии, от своих богов, только бы не трогали их огороды, их дома, их нажитые жалкие богатства?