Придон

– Боюсь, – сказал Тулей, – что эти герои побегут раньше, чем артане их побьют. А сорок тысяч дураков, бегущих в панике, кого угодно в страх вгонят!

Щажард прикинул на глаз длину колонны, посчитал в уме, сказал уважительно:

– Если со вчерашними, то тысяч семьдесят будет… Я не думал, что их столько наберется!

– А сколько их останется, – вздохнул Тулей. – Хоть и одни неприятности от них, но все же это наши, куявы… Семьдесят тысяч? Навстречу идет всего лишь двадцатитысячное артанское войско, но зато все родились в седлах, с конца копья вскормлены, под звон мечей взращены… У них железная дисциплина, они не считают, что, подчиняясь менее знатному, ущемляют свое достоинство!

Щажард сказал хмуро:

– Никак вы хотели бы командовать артанами?

– Не в этом случае, – ответил Тулей, не принимая шутки, – но вообще-то я охотно принял бы их всех на службу… Кто собирается командовать этим сбродом?

Щажард скривился, но, против обыкновения, смолчал. Барвник заметил осторожно:

– Они еще и сами не знают.

– Как это?

– Это ведь ополчение, – пояснил Барвник. – Они выступили по вашему призыву, Ваше Величество, а не по вашему приказу. В этом вся разница. Вот прибудут все на место, поставят лагерь, устроят по этому случаю попойку, начнут мериться родословными, числом слуг, размерами… гм… земель, поить все войско за свой счет, одарять, интриговать, словом, кого-то да выберут. Часть, понятно, обидится, каждый считает себя лучшим, и отведут свои войска. Когда начнется сражение…

Тулей прорычал что-то злое, солнце уже висело над далеким лесом, лицо тцара выглядело золотой маской, холодной и неподвижной. Даже ветерок, колыхнув одежды, не сдвинул ни волоска в косматых бровях.

– Если начнется, – бросил он хмуро.

– Да, – согласился Барвник, – если не разбегутся раньше, то эти отколовшиеся будут наблюдать со стороны, не помогая, а злорадствуя. Ну, а потом артане придут и повяжут их самих.

Тулей буркнул:

– Видать, дела наши совсем плохи, если Барвник заговорил, как управляющий, а мой мудрый Щажард втянул язык в задницу. Неужели все так плохо?

Щажард сказал равнодушно:

– А что толку говорить очевидное? На этих у меня надежды нет. Отогнать артан могут только войска удельных князей и отдаленных беров. Тех самых, которые вот уже годы не платят в казну налоги.

Тулей бросил острый взгляд на мага, сказал почти с завистью:

– Тебе хорошо! Не опускаешься с облаков на заплеванную землю. Магию изучаешь, чистенький…

Барвник ответил с поклоном:

– Ваше Величество, старайтесь прежде быть мудрым, а ученым – когда будет свободное время. Ваше дело – важнее. Щажард сказал язвительно:

– Ваше Величество, наш ученый маг проглотил много мудрости, но все это попало ему не в то горло, А что влетело в ухо, с агромадным свистом вылетает из другого. Потому и натягивает свой дурацкий колпак на самые уши!

– Дурацкий колпак мозгов не портит, – ответил Барвник суховато. – А вообще, где ты ухитрился увидеть на мне колпак? Я колпаков вообще не ношу. Глупые мысли бывают у всякого, только умный их не высказывает. Я достаточно ясно сказал? Или указать пальцем?

Тулей сказал с грустной усмешкой:

– Я люблю вас, друзья! Даже готовы поссориться, только бы меня отвлечь от… от вида этих завтрашних мертвецов. Пойдемте, выпьем хорошего вина! Не хочу видеть такое… но все время перед глазами, что с ними вскоре случится.

– Видеть легко, – сказал Щажард, – трудно предвидеть. Вам это удается, Ваше Величество.

Тулей выругался, взгляд соскользнул с блистающей доспехами и оружием колонны и уперся в красный зловещий горизонт. Пока жарко полыхают только облака, подожженные восходящим солнцем.

– С какой легкостью, – вырвалось у него. – С какой легкостью чуть ли не вся Артания вскочила в седло!.. Все готовы сворачивать горы… То ли дело у нас в Куявии: если появится кто-то с обещанием свернуть гору, за ним обязательно пойдут другие, чтобы свернуть ему шею.

* * *

У входа в свои покои Тулей сделал знак сопровождающим, что отпускает всех, те с поклонами остановились и даже попятились. Щажард и Барвник безмолвно отступили, не напоминать же повелителю, что он сам пригласил их на хорошее вино, а теперь будто пожадничал. Стражи распахнули перед тцаром двери и так же бесшумно закрыли следом.

Тулей пошел к ложу, руки на ходу сдирали роскошный плащ, слишком тяжелый для такого летнего дня. Сейчас завалиться бы но весь рост, что-то кости начинают сдавать, а ведь еще не стар, вон Ясинец в полтора раза старше, а еще на коня сам залезает, да и в седле может сутки…