Обреченный убивать

Поэтому я не без опаски ступил на ее перекладины и со скоростью полудохлого краба начал спускаться во внутренний дворик здания, образованный крытым бассейном, рестораном и сетками корта.

Когда мое лицо обожгли брызги расколотой плитки, которой была облицована гостиница, я уже был на уровне второго этажа. Едва не выпустив из рук ржавую перекладину, я инстинктивно скрючился, будто это могло спасти меня от снайперской пули.

А что еще могло отколоть добрый кусок керамической пластины возле левого уха?

Но я не стал заниматься гаданием и ждать "толкователя" с более верным глазом. Изо всех сил оттолкнувшись от подозрительно заскрипевшей лестницы, я перемахнул через балкон одного из номеров второго этажа и прильнул к невысокому бетонному парапету с отчаянной надеждой, что он скрыл меня полностью от снайпера.

Следующая пуля, не заставившая себя долго ждать, с противным чмоканьем вонзилась в столешницу журнального столика в добрых двадцати сантиметрах выше моего бренного тела.

Живем! Значит, этот горе-стрелок засел где-то на крыше ресторана или, что более вероятно, среди ветвей столетнего раскидистого дерева неизвестной мне разновидности, заботливо сохраненного строителями санаторно-гостиничного комплекса во время проведения работ на этом объекте.

И я мог бы побиться об заклад, что гостиницу строили конечно же не наши орлы из какого нибудь СМУ – после них обычно оставалась свалка мусора, плавно переходящая в закаменевшую от бесчисленных отпечатков автомобильных шин пустыню.

Однако, моб твою ять, круто! И очень нетактично по отношению к товарищу по оружию.

Я не думаю, что снайперу было дано указание только ссадить меня на землю, он бил на поражение, а это освобождало меня от добровольно принятого обета, по возможности, щадить своих преследователей.

Ну ладно, хрен с вами, око за око, зуб за зуб…

Ждать дальнейшего развития событий мне было недосуг: перебравшись ползком через приоткрытую дверь в номер, я встал на четвереньки и как побитый пес почесал мимо кровати, где шла любовная баталия, похожая на шквал в Бермудском треугольнике.

Уже в дверях я встал на ноги и с обаятельной улыбкой сделал ручкой черноволосой загорелой ведьмочке, как раз в это время оседлавшей страстно мычавшего партнера, годившегося ей в папаши.

К моему дикому удивлению, она совершенно не испугалась, даже не удивилась, лишь подмигнула мне. Во дела!

О времена, о нравы…

Я бежал по лестнице на свой этаж. Мой номер – это было единственное место во всей гостинице, где теперь меня уже не ждали, не могли ждать. По крайней мере, я очень на это надеялся.

Я посмотрел на часы и только вздохнул с горечью – прошло уже около сорока минут после сеанса связи с Кончаком, а помощи что-то и близко не видать. Уж не оставил ли он меня на растерзание этим шакалам?

А что – пуля в лоб, и все концы в воду. Был Волкодав, да сплыл. Эпитафию на могилку, очередную награду – посмертно, и нечаянный казус с компьютером Главного управления, после чего мой файл будет размагничен.

И да рассеются твои земные скорби, братец Волкодав…

Нет! Я верил Кончаку.

Но даже если он и решил меня сдать, то мне моя жизнь все равно пока еще не надоела. Вот такая простая задачка с однозначным ответом – держи хвост трубой, Волкодав, и не писай кипятком.

Дверь номера даже не скрипнула, я проскользнул сквозь неширокую щель словно привидение – быстро и бесшумно, но едва мягко щелкнул замок за моей спиной, как я уже знал, что попался будто кур в ощип.

Медленно подняв глаза, я изобразил улыбку невинного младенца. И неторопливо поднял руки раскрытыми ладонями вперед.

Черный зрачок пистолетного ствола глядел на меня как бутылочное горлышко, где притаился готовый к смертоносному броску кровожадный джинн.

Киллер

Раны Сидора затягивались быстро. К счастью, ни один жизненно важный орган не был задет, пули прошли навылет, и довольный "сеньор Сидорио" только покрякивал, когда я менял повязки.

К врачу обратиться я не рискнул, но у Сидора была знакомая медсестра, которой мы наплели бог знает что, и она по мере своих возможностей пользовала этого неунывающего балагура.

Впрочем, как я уже знал, многочисленные и почти ежедневные разборки бандитов и рэкетиров со взрывами и стрельбой давно стали делом обыденным, привычным. И рядовые граждане с садистским любопытством расспрашивали знакомых и очевидцев о количестве жертв да кого в очередной раз "завалили".