Обреченный убивать

Представив на миг, как меня будут отсюда вытаскивать, словно дерьмо из проруби, я даже забыл о голодном бунте в желудке. Вот уж медбратья позабавятся и позубоскалят всласть – как же, самого Волкодава затарили, будто трахнутую молью баранью шкуру.

Ну нет, лучше я сожру без соли и хлеба радиомаяк и останусь лежать под камнем до скончания века, чем переживать такой позор. Впрочем, еще рановато лапти себе плести, бывало и хуже. Но – реже…

Этот подлый трескун застал меня врасплох. Что значит включать в работу лишние мозговые извилины, когда и одной вполне достаточно. Вертолет "противника", казалось, вынырнул из солнечного диска, который, пока я предавался горестным размышлениям, оседлал горизонт.

Мне просто дико повезло, что я пристроил свое бренное тело с западной стороны исклеванной песочной шрапнелью глыбы. И пока вертолет медленно облетал каменную россыпь, где торчал, как коренной зуб, и мой безмолвный спаситель, я ужом проскользнул в расщелину и затаился под узким карнизом.

…Ну он меня достал! Я сидел, согнувшись в три погибели, уже добрых полчаса, а этот стервец наблюдатель все утюжил небо над моей головой, будто запутавшийся в исподнем девственницы импотент.

Мне было понятно, что нагромождение каменных обломков, от которых до предгорья рукой подать, не могло не вызвать подозрений у человека, имеющего определенный опыт службы в армейской разведке. Уж очень удобное со всех точек зрения местечко, где можно без особых ухищрений замаскироваться и отдыхать до вечера, как у Бога за пазухой.

Но настырность наблюдателя можно было толковать и по-иному: похоже, все мои кореша по этому "турпоходу" уже на базе соседей, а поскольку по условию поставленной перед нами задачи "пленник" обязан выложить "противнику" сведения о маршруте и количестве "туристов", то теперь ищут именно меня.

Что ж, ребятам стоит позавидовать. Теперь они сидят возле кондиционера под холодным ветерком, пьют водку со льдом и закусывают мороженым салом с "Бородинским" ржаным хлебом, который раз в неделю доставляли из Москвы контрабандой по воздуху транспортники летного отряда.

Конечно, век бы не видеть такого гостеприимства, но что поделаешь, если на этот раз мы не захватили в дорогу везение, без чего даже самый ушлый диверсант – всего лишь кусачий нуль без палочкивыручалочки…

– Волкодав! Эй, приятель, кончай играть в прятки! Выходи из укрытия. Не заставляй нас брать тебя за шкирку.

А вот это уже наглость! Интересно, кто меня вложил по самое некуда? Слушая, как наблюдатель надрывался в громкоговоритель, я едва не задохнулся от злости.

Не-ет, парниша, шалишь! На-кося, выкуси! Видимо, ты, братец, не очень-то и уверен, что я тут залег. А вот проверить свои подозрения – кишка тонка. Для этого нужно спуститься вниз и прочесать каменный лабиринт. Где затаился не молокосос-первогодок, а один из лучших диверсантов-разведчиков армии.

В боевой обстановке эта тарахтелка, что порхает над головой, уже догорала бы на песке, а стрючки, забившие ее брюхо (думаю, их – спецназовцев группы захвата – там не более четырех человек), говорили последнее прости. Конечно, с моего позволения.

Не меняя позы, я скосил глаза на часы и в душе торжествующе захохотал – все, концерт закончен, у вертолета горючки осталось лишь на обратную дорожку. Адью, болтунчик!

Все-е-е… Ну и стрессик, моб твою ять… Когда вертолет превратился в точку, стремившуюся в бесконечность, я медленно-медленно распрямил ноги, разогнул спину, встал на одно колено и…

И – застыл.

Звук. Знакомый, не раз слышанный, но так и не ставший обыденным и привычным. Словно кто-то пролил воду на раскаленную плиту. Чувствуя, как меня прошиб холодный пот, я краем глаза посмотрел направо.

Мог бы и не смотреть. Конечно же, ОНА. Огромная, серовато-песчаного цвета, с оранжевыми пятнами вдоль спины и мелкими темными пятнышками по бокам гюрза. Или, как ее звали в Афгане некоторые штабные умники, левантская гадюка.

Как на меня, так один хрен. Тупая безмозглая тварь, ползучая смерть. Немало наших ребят испытало на своей шкуре укусы таких гадин, и очень немногие после этого остались живы.

Да, дела у меня сейчас, прямо скажем, неважные. Гюрза спала после ночной охоты, а я имел неосторожность потревожить процесс ее пищеварения.

И кроме того, что самое неприятное, нечаянно загнал эту тварь в угол – позади змеи высился скальный обломок с отвесными боками, похожий на хоккейную клюшку.