Обреченный убивать

Волна дикого бешенства постепенно заволакивала глаза кровавой пеленой.

– Ишь, как в роль вошел, почище народного. Вот только правильный русский язык почему-то очень быстро забыл. Совсем недавно ты базлал на нем, как по писаному.

С этими словами я выстрелил из пистолета ему в ногу.

Он завизжал, словно свинья на бойне.

– Рассказывай, сука! Иначе я сейчас устрою тебе детскую считалку: раз – ножка, два – вторая и так далее.

– Не стреляй! Клянусь аллахом, все скажу, всю правду!

– Вот так бы сразу. Выкладывай.

– Мы должны были забрать большую партию марихуаны…

– Где она? – быстро перебил я его и насторожился: если наркоты и впрямь много, то и сопровождающих должно быть больше, чем пять человек.

– Спрятана в пещере. Совсем рядом, метрах в пятидесяти отсюда.

– Охрана есть?

– Зачем? Граница далеко, места безлюдные – кого бояться?

– Проверю. Звони дальше.

– Пришли сюда, наткнулись на солдат. Завязалась перестрелка… Но я не стрелял, клянусь мамой!

– А может, ты байстрюк,[5] – вовремя вспомнил я подходящее к случаю украинское слово. – Или сын ишака. Не отвлекайся, говори по существу.

– Все. А потом ты…

– Так сколько там марихуаны?

– С полтонны.

– И ты хочешь меня уверить, что вы впятером по горам на собственных загривках должны были утащить пятьсот кэгэ груза? Ладно, повторение – мать учения… – Я сделал вид, что целюсь.

– Вай, остановись! Шайтан попутал, забыл маленько. Дальше полетели бы. Вертолетом.

– Погоди… как – вертолетом? Здесь что, неподалеку аэродром?

– Зачем аэродром? Ваши сюда должны прилететь, вот мы и…

– Откуда тебе это известно?

– Так ведь мы не сами по себе. Мы – люди подневольные, что начальник скажет, то и делаем. Нам было приказано военных связать, переодеться в их форму и вызвать вертолет.

– Каким образом? – Там, у Усмана…

Он неопределенно махнул рукой и покривился от боли.

Радиомаяк, найденный мною в карманах Усмана, был похож на мой как две капли воды. В том, что его сигнал абсолютно тождественен позывным нашей, вышедшей на задание, группы, я и вовсе не сомневался.

Теперь мне почти все стало ясным и понятным. К сожалению, слишком поздно…

Я возвратился к раненому. Он смотрел на меня, как кролик на удава. Я медленно достал пистолет и поднял флажок предохранителя.

– Что ты делаешь!? – всполошился бандит. – Ты ведь обещал меня помиловать!

– Я пошутил… – устало бросил я и нажал на собачку.

Пуля вошла точно в лоб…

Я сидел в тени и жевал, словно сытая корова, – тягуче-медленно, размеренно и беспрерывно. Благо безвременно усопшие не без моей помощи наркоизвозчики оставили запасы воды и пищи в девственной неприкосновенности. Я сидел, наслаждался великолепным видом на пустыню и думал.

Впрочем, меня занимала и волновала только одна мысль: как же все-таки не загреметь раньше времени к праотцам? В том, что меня достанут, если захотят, из-под земли, я ни капельки не сомневался. А что во всей этой паскудной истории замешаны большезвездные погоны – и подавно.

Да, великий мастер планировал операцию с переброской наркоты по воздуху: идут учения и кому может показаться подозрительным военный вертолет, летящий вглубь страны? Что этому сукину сыну несколько трупов?

Человеческий мусор, издержки производства; зато денежек-то, денежек сколько можно получить за афганскую отраву…

Теперь я понял, почему спецназовцы группы захвата практически прекратили поиски – им было приказано сделать коридор. К моему глубокому сожалению, по нему, благодаря дурацкому упрямству (ну что мне стоило откликнуться на призыв вертолетного болтунчика?!), пошел именно я.

А ведь тогда еще, судя по всему, на маршруте был не только я один. В конечном итоге (очень сильно на это надеюсь) этому высокопоставленному стервецу один хрен, кто должен был дойти до контрольного пункта.

Главное заключалось в маяке. Ведь, по идее, только при его включении должен был прилететь "мусоршмитт", в котором находились лишь врач и безоружные медбратья. У охранения контрольного пункта, во избежание его преждевременного рассекречивания "противником", не было даже обычной армейской рации.

Ничего не скажешь, все задумано толково. Даже запасной маяк доставили – не ровен час, один испортится… вместе с хозяином. Ведь радиокрик о помощи непременно обязан был прозвучать в эфире.

Но никто никогда и ни в коем случае не должен даже догадываться о наличии второй радиоигрушки, издающей совершенно секретные позывные, известные очень ограниченному кругу лиц. Для кое-кого это было бы равносильно смертному приговору…