Обреченный убивать

К нам подошел Десятый – гора мышц, увенчанная неестественно маленькой головой с глазами хищного зверя.

– Лучше иди тренируйся. Мне уже надоело вместо вас, козлов,[29] подставлять свои бока под молотилку. Хромай на полусогнутых.

– Ты мне за "козла" ответишь, сука… – прошипел Второй, оскалив крупные волчьи зубы.

Пахан криво ухмыльнулся и, не отрывая взгляда от побледневшего лица лысого, начал массировать грудные мышцы. Второй резко повернулся и вышел, с силой грохнув дверью тюремного лазарета.

– А ты, козявка, быстрей выздоравливай, – наклонился надо мной Десятый. – И тренируйся, мать твою! Иначе я сам тебе руки-ноги поотрываю. Усек? Где доктор, ты, фармазон?![30] – рявкнул он на санитара, седого, засушенного как тарань, ветерана – "куклу", доживающего свой век на больничных харчах.

– Кому я здесь понадобился? – Невысокий краснолицый толстяк бесцеремонно оттеснил Десятого. – Подите вон, голубчик. Да побыстрей – вы мне надоели до чертиков, пока валялись тут с поломанными ребрами.

– Я тебе когда-нибудь за "голубчика" пасть порву, ты, коновал… – прохрипел, брызгая слюной, пахан.

Доктор только икнул в ответ, выпустив в стерилизованный воздух лазарета добрую порцию густых винных паров.

Десятый намерился еще что-то сказать, но, повинуясь знаку толстяка, один из сопровождающих его охранников молниеносно произвел болевой захват руки пахана и вывел его из комнаты, словно пастух племенного быка за кольцо в носу.

Второй охранник, коротко кивнув доктору, тоже вышел за дверь и устроился на стуле в коридоре – так, чтобы было удобно наблюдать за манипуляциями толстяка над моим измочаленным телом.

Когда доктор с помощью санитара стал снимать с меня одежду, приутихшая было боль вернулась вновь. Она взорвала изнутри задеревеневшие от непривычных нагрузок мышцы и плеснула в голову обжигающей волной.

Мне кажется, я вскрикнул, но эхо от крика уже возвратилось в окружившую меня пустоту…

Волкодав

Вот и свершилось то, чего я больше всего боялся, – меня заперли в спецзоне, чтобы сделать из обычного десантника супермена.

На кой хрен мне это нужно?! Мало Афгана, где я и так стал вместилищем всех мыслимых и немыслимых пороков, присущих прошедшим современную войну диверсантам, за исключением пристрастия к наркотикам?

Наверное, мало. Кроме того, теперь я на все сто был уверен, что полковник, фамилия которого звучала как удар в челюсть – Кончак, мне не поверил. И решил на всякий случай держать меня поближе к себе, под неусыпным надзором. Короче говоря, решил "привязать".

Я не исключал, что полковнику моя версия случившегося на контрольном пункте показалась вполне правдоподобной. Но сверхподозрительность, возведенная в ранг государственной политики еще в далекие чекистские времена, за долгие годы сформировала определенный тип госслужащих, обретающихся в засекреченных сферах, которые не верили никогда, никому и ничему, в том числе и своим умозаключениям.

Зоной то место, куда меня доставили под покровом ночи, назвать было трудно. Если бы не многорядная "колючка" вокруг жилого массива, принадлежащего спецшколе, то весело покрашенные коттеджи, рассыпанные в ухоженном парке, похожем на девственный лес, можно было принять за госдачи партийной элиты.

Это сходство еще больше подчеркивала вышколенная прислуга, которая ухитрялась оставаться невидимой и неслышимой, но свои обязанности выполняла просто-таки блистательно.

В коттеджах жили курсанты и преподаватели. Конечно, в спецзоне находились и другие строения, иногда весьма мрачные с виду, но общей картины они не портили.

Зона была разбита на секторы, и дальше нашей "детской площадки" нам путь был заказан. Несколько поодаль виднелись стационарная радиовышка с антеннами и несколько локаторов на возвышенности, с которой стесали макушку.

Похоже, что, кроме нас, здесь обретались и ракетчики ПВО, если меня не подвела зрительная память, – очертания спецоборудования на горушке с уплывшей неизвестно куда крышей точь-в-точь соответствовало рисункам зенитного комплекса.

Его наименование было так засекречено, что преподаватель, в свое время читавший нам методологию распознавания наземных воинских объектов, едва не мочился в штаны, раскрывая перед нами альбом с иллюстрациями новейшей техники: как бы чего не вышло, ведь враг не дремлет…

Коттедж был поделен на четыре квартиры с отдельными выходами на разные стороны. Каждый такой блок состоял из гостиной, кабинета, спальни и совмещенного с душевой санузла.