Святыня

– Хотите меня небось в заложники взять? – хохотнул он. – Для этого я малость великоват, тащить тяжело. Вы это учитываете?

– Учитываю.

И рукояткой пистолета я треснул ему в висок.

Некоторым этого было бы достаточно. Они бы как подкошенные, тяжело дыша, повалились на пол, как это изображают в кино. Некоторые, но не Мэнни, да от него я подобного и не ожидал.

Когда дернувшаяся от удара в висок голова Мэнни вернулась на прежнее место, я ударил его еще раз – в основание шеи, где она соприкасается с ключицей, и еще опять в висок. Последний выпад оказался очень кстати, потому что в этот миг он как раз поднял свои ручищи, изготовившись отшвырнуть меня к противоположной стене, как отшвырнул бы подушку, и сделал бы это, если б от моего удара глаза его не оказались на затылке. Он упал на свой перевернутый стул, а оттуда грохнулся на пол с шумом, превосходящим тот, с каким падает сброшенный с высоты рояль.

Резко повернувшись назад, я ткнул пистолетом в парня, схватившего меня за локоть. Парень был жилист, как бегун-легкоатлет, а его аккуратно подстриженные черные волосы по бокам головы хорошо оттеняла маленькая лысина на макушке. Он поднялся с пола, стирая ладонями кровь с лица.

– Ну, ты, – сказал я. – Жопа!

Он уставился на меня.

– Давай-ка руки на голову и шагом марш впереди меня!

Он заморгал.

Я выставил руку с пистолетом и прицелился в него:

– Выполняй.

Сцепив пальцы на макушке, он пошел, подгоняемый пистолетом, упиравшимся ему между лопаток. Толпа сияющих счастьем людей расступалась волнами при нашем приближении, и вид у них теперь был и не счастливый, и не сияющий. Вид у них был злобный – так злятся осы, если гнездо их разворошить.

Где-то посередине бальной залы я углядел парня, который стоял за столом с телефонной трубкой в руках. Я взвел курок и прицелился в него. Он уронил трубку.

– Повесь трубку, – приказал я.

Он повиновался, причем рука его тряслась.

– Отступи от стола.

Он сделал и это.

Шедший впереди меня парень с разбитым в кровь лицом выкрикнул, обращаясь ко всем присутствующим: «В полицию не звонить!» – после чего бросил мне: «Тебе не поздоровится».

– Как твоя фамилия? – поинтересовался я, ткнув его в спину пистолетом.

– Съебни!

– Красивая фамилия. Это что-то скандинавское?

– Ты, считай, покойник!

– М-м... – Свободной рукой я нащупал его лицо и легонько шлепнул пальцами по сломанному носу.

– Господи боже, – произнесла застывшая от ужаса женщина слева от нас. Съебни охнул и пошатнулся, но удержался на ногах.

Мы достигли двойных дверей, и я остановил мистера Съебни, положив ему на плечо свободную руку и пихнув его под подбородок дулом пистолета. Затем я сунул руку ему в задний карман, вытащил оттуда бумажник и раскрыл его; на водительском удостоверении было проставлено: Джон Бирн. Бумажник я опустил в карман своего пальто.

– Джон Бирн, – шепнул я ему в ухо, – если за дверями нас кто-нибудь встретит, на лице твоем станет одной дыркой больше. Понял?

Со щек его на ворот белой рубашки капал пот вперемешку с кровью.

– Усек, – выдавил из себя он.

– Вот и хорошо. А теперь мы выходим, Джон.

Я оглянулся на оставшихся позади нас счастливцев. Никто из них не пошевелился. Я догадался, что здесь лишь у одного Мэнни имелся пистолет, который он держал в ящике стола.

– Кто выйдет за дверь вслед за нами, – сказал я немного сиплым голосом, – получит пулю в лоб. Ясно?

Ответом мне было несколько нервных кивков, после чего Джон Бирн толкнул двери – одну и другую.

Я вытолкнул его наружу, не выпуская из рук, и мы очутились на верхней площадке лестницы.

Площадка была пуста.

Я повернул Джона Бирна лицом к бальной зале:

– Закрой двери.

Он закрыл обе двери, после чего я опять развернул его, и мы начали спускаться по лестнице. Мало найдется мест, где было бы так же трудно спрятаться или увернуться от удара, как на ажурной лестнице. Силясь глотнуть, я шнырял глазами туда-сюда и опять туда-сюда, но во рту моем было сухо. В середине спуска я вдруг почувствовал, как напряглось тело Джона, и, рванув его к себе, ткнул в него дулом пистолета:

– Подумываешь, как бы сбросить меня с лестницы, а, Джон?

– Нет, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Нет.

– Хорошо, – заметил я. – Иначе было бы слишком уж глупо.

Он обмяк в моих руках, а я опять подтолкнул его, и мы благополучно спустились по оставшимся ступеням. Там, где мне на рукав пальто попадали капли его крови и пота, образовалось влажное и ржавое пятно.