Трое в Долине

Вздохнув, Таргитай тихохонько лег с самого краешка. В груди пели сладкие пташки вирия: он сумел заставить себя проснуться и встать среди ночи, он спас от мучений четверых парней... Его не спасли, а вот он, помня все, спас!

Гром прогремел глухо, гроза проходила стороной, но дождь застучал часто, торопливо, потом зашумел, словно по стенам и крыше разом забегали тысячи и тысячи крупных муравьев. Два раза блеснуло так ярко, что Таргитай рассмотрел даже ресницы спящего Олега, потом блеск померк, начал удаляться, а вскоре и шорох затих, только воздух оставался чистым и свежим, словно гроза бушевала здесь долго и мощно.

Засыпая, он успел еще чуть погордиться своим подвигом, а затем провалился... нет, взлетел в сверкающие выси, где он был красивый, сильный и очень умный, где спасал, бдил, рассуживал, повелевал и всюду делал людей счастливыми. Даже когда те упирались.

Воздух был влажный, но утреннее солнышко быстро изгоняло сырь. Ночью, прошел дождь, даже не дождь, а так, дождишко, Мрак в проем видел мелкие лужи, в которых отражалось солнце. Люди их боязливо обходили, но что поразило и встревожило Мрака, так это ребятня, что при виде луж вовсе прятались в хижинах, вместо того, чтобы скакать козликами, разбрызгивая воду.

Снизу доносились встревоженные голоса. Он ловко спрыгнул, не обращая внимания на лестницу, под ногами чавкнуло. Не лужа, только сырая земля, но с его весом можно выжать воду даже из сухой земли.

На краю деревни, где стояли хижины простого люда, толпился народ. Мрак услышал крики ярости, отчаяния, даже вопли. Встревожившись, он пошел прямо по лужам, не замечая, как испуганно и со страхом смотрят на него все, как отпрыгивают от капель воды.

Он прошел сквозь толпу, как проходит тур через мелкий кустарник. Перед ним расступались, открывая дорогу. Сердце в груди начало колотиться тревожнее, почуяло беду. Он еще не понимал, что тревожное в тех деревцах, что зеленеют прямо перед хижинами, одно вовсе выросло прямо перед лестницей, словно пыталось взобраться, но передумало... или не успело.

Разве то тревожно, что они вдруг появились на голой земле, где еще вчера ничего не росло, он помнит, только утоптанная земля, но сердце билось все чаще. Он остановился, в груди стало внезапно холодно, как зимой голым.

Все четверо молодых деревьев еще были людьми, вон их лица, только глаза уже закрыты, руки подняты кверху, из пальцев выбились зеленые листочки, а ступни стали широкими, от них в землю пошли молодые тонкие корешки.

— Боги, — прошептал Мрак, — это же те... четверо!

Народ начал расступаться. Мрак резко обернулся, пальцы застыли на полдороге к поясу. Подходил вождь, которому он всю ночь рассказывал об их удивительных странствиях. Вождь смотрел мимо гостя, в зеленых глазах, все больше похожих на наплывы дерева, появилась глубокая печаль.

— Ты узнал их, чужеземец.

— Узнал, — ответил Мрак, голос дрожал и срывался. — Это... из-за дождя?

— Им оставалось всего сутки, — ответил вождь мертвым голосом. — Их ступни выжгло бы солнцем так, что они уж не смогли бы... разве что попав в большую воду надолго... Но им не дали окончить испытание. Это сделал ты?

Мрак качнул головой:

— Не я, но моей заслуги нет в такой мудрости. Я сидел с тобой, да и... мне просто все равно, сколько из вас выживет. Но кто-то из моих спутников не стерпел... И, кажется, я знаю, кого подвело доброе сердце!

Лица всех четверых, превратившихся в деревья, были спокойными, даже счастливыми. Светло-зеленая кожа медленно грубела, превращаясь в кору, но Мрак чувствовал, что еще не одну неделю их человеческие лица будут напоминать о трех злобных и глупых пришельцах.

— И ничего нельзя? — вырвалось у него.

Вождь покачал головой:

— Человеком быть трудно, а деревом — легко и счастливо. Потому так силен зов каждого к воде, сырости, а в своих снах видим, как счастливо пускаем корни, как человеческое сознание меркнет, а мы погружаемся в бездумное счастье... Потому у нас каждый шаг окружен запретами! Нам многое нельзя, иначе ты видишь... всего шаг отделяет от бездумного существования. Трудно быть человеком!

Сердце Мрака стиснули холодные лапы ужаса. Он чувствовал, как похолодели губы:

— Нам тоже нельзя многое. Иначе превращаемся в зверей.

Издали послышались сильные голоса. Толпа расступилась, но и поверх их голов было видно рослых изгоев. И Таргитай, и даже Олег шли уверенно, напористо. У обоих за плечами походные мешки, оба собрались идти в лес прямо сейчас. Мрак сжал челюсти, шумно выдохнул дважды, стараясь сдержать слепую ярость. Голос его был страшнее медвежьего рева: