Трое в Долине

— Это ж из какого царства?

— А кто его знает, — ответил хозяин с неловкостью.

— Да это я так, раньше такой странной чеканки не видел.

Хозяин потупился:

— Нам все равно из какого кургана... Лишь бы помогало добрым людям.

Мрак хлопнул его по плечу:

— Спасибо. Наш певец прав: добро, запущенное однажды, рано или поздно вернется. Даже, если обойдет весь свет.

— Не в этой жизни, так в другой, — добавил Олег вполголоса.

Он поклонился хозяевам, отступили, со двора пахнул свежий влажный воздух. Ночью прошел мелкий дождик, крупные капли еще покачивались на широких листьях чертополоха. Солнце тускло просматривалось сквозь тучи, но на юге синело чистое, отмытое небо.

Таргитай и Олег, поклонившись хозяевам, пошли к калитке, а в двух полетах стрелы темнел мрачный и дремучий лес. Над деревьями взлетали стаи черных ворон, верхушки раскачивались, словно по лесу катился огромный валун.

Мрак задрал голову, прищурился от проглянувшего сквозь тучку солнца. Труба была на месте, булыжники торчали из глины хоть и грубо, но потолстевшая труба стояла крепенькая, от ветра не свалился.

Он улыбнулся и, прежде чем догнать изгоев, помахал рукой. Распустили своего упыренка, а ребенок должон крепкую отцовскую длань чувствовать. А какая строгость от мужика, что из корчмы не вылезает, а потом с поджатым хвостом по дому суетится, топор на ноги роняет? Зато если дитенку не вытирать ежечасно нос, а вручить полезное дело, то будет горд и счастлив, да еще попросит.

Глава 21

Село стояло непривычно тихое. Женщин не видать, то ли перетопили вчера, то ли уцелевшие маются животами, наглотавшись воды, На отшибе застыла в одиночестве странная избушка, нижними венцами вросшая в землю. От остальных домов ее отделяла полоса дикой травы, явно не топтали люди, не ел скот, даже не касалась коса.

— Странная изба, — заметил Олег. — Везде бурьян, ногу не поставить, а дымок из трубы идет... настоящей трубы, а не из дыры в крыше.

— Там живет баба Рюха, — ответил Мрак значительно.

— Откуда знаешь?

— Пока вы спали, я с упыренком беседовал.

Олег озадаченно оглядывался, пока избушка не скрылась за поворотом: вырождаемся. Как Числобог и предостерегал! Рогу видел, белую бабу и лешую бабу знаю...

— А с дикой бабой сам мечтает повидаться, — бросил Мрак насмешливо. — Зато бабу Сечко боится... Эх, Олег! Смири свои волховячьи порывы. Вот когда все переделаем, тогда и...

Олег шумно вздохнул. Счастье так близко, так возможно, ан нет: то мир надо спасать, то человечество...

Село осталось позади, впереди темнел лес, а сбоку дороги земля шла холмиками, одинаковыми, на многих росла либо рябина, либо калина, а где березки и терновники, и Олег сразу видел, кто погиб своей смертью, кто наглой, кто умер от болезни, кто похоронен рядом с любимым, где закопаны байстрюки...

Мрак присмотрелся:

— Таргитай, чего над тобой все мухи вьются?

Таргитай неожиданно понял, обиделся:

— Ты сам это самое...

— Да нет, — сказал Мрак, защищаясь, — это я так, забочусь. Вонь, правда, знакомая, но это может быть не от тебя, ты прав... а от твоих портков.

— Грубый ты, Мрак. Ты сам зря всю ночь с упыренком... Вон какой бледный, невыспаный.

— Горе только рака красит. А я не рак.

Таргитай посмотрел задумчиво:

— А знаешь, если смотреть вот отсюда... Нет, лучше отсюда. У тебя кожа как у рака!

— Что, — сказал Мрак с горделивым удовольствием, — такая прочная?

— Нет, серая, — ответил Таргитай простодушно. — А когда ты мылся?.. Ага, помню, мы ж совсем недавно под дождь попали! Мне снилось что-то смешное, когда вы с упыренком общались. Я спал на лавке у окна, а вы там на завалинке... Я чуть животик не надорвал! Только ты говорил непонятно, а он еще непонятнее, а ты отвечал и вовсе непонятно... Олег, не знаешь, о чем они так?

Олег всматривался в деревья, что вырастали, на стволах всюду либо лечебная чага, либо целебные наросты, либо горькие, но лечащие листья, и от Таргитая отмахнулся, как от назойливой мухи:

— Какая-нибудь пакость. Что-нибудь вроде повязки, что сползает как-то странно...

Он прибавил шаг, не желая разговаривать, Таргитай с недоумением повернулся к Мраку:

— Чего это он? Какая-то повязка...

Мрак вздохнул:

— Да так... Сам не рад. Он упорный, как баран в новых яслях. Будет колотиться... Хорошо, если только лоб разобьет, а если вдруг поймет? Или хуже того: решит, что понял? Сам начнет... тогда хоть топись, хоть вешайся: это ж будет занудятина хуже, чем он сам.