Рыцарь из ниоткуда

Внезапно лес кончился, и конь с разлету вынес Сварога на огромную поляну – посреди стоял каменный дом с низкой крышей и выбитыми окнами, – помчался прямо к покосившимся воротам. Сварог посмотрел через плечо – птица настигала его, закинувшись назад, как атакующая сова, выставив растопыренные когтистые лапы. Обрывая пуговицу кармана, он выхватил шаур, подпрыгивая в седле, старался прицелиться поточнее. Палец лег на спуск. Черные крылья трепыхнулись, дернулись не в лад, раздался яростный вопль – он не промазал. Но птица не отставала. Сварог не снимал палец со спуска, видел уже, как от метких попаданий взметываются на ее груди черные перья, но гарпия-старуха оказалась невероятно живучей, а значит, к нечистой силе отношения не имела. Сварог что есть силы натянул поводья, осаживая разгоряченного гнедого, выхватил меч, бросил коня в сторону. Он видел, что и остальные выскочили из леса, несутся к дому. Кому-то тоже удалось остановить коня, и он отмахивался топором от кружившей над ним птицы. От пронзительных старушечьих воплей ломило в ушах.

Раздалась пулеметная очередь, короткая, гулкая. Еще одна. Абсолютно неожиданные здесь звуки. Тяжелое тело шумно грянулось оземь. И еще одно. Снова очередь, подлиннее.

Сварог оторопело огляделся. Капитан Зо стоял у невысокой каменной ограды, расставив ноги, окутанный дымом, уперев в плечо приклад самого настоящего пулемета – с очень толстым дулом, как у первых «Льюисов», широким диском снизу. Длинная очередь сопровождала последнюю птицу до самой земли. Черная тварь, ломая крылья, грохнулась в высокую траву и неподвижно застыла нелепой кучей, как и остальные две. Капитан опустил дымящийся пулемет, отошел подальше от сизого облака, остро вонявшего дымным порохом, грустно сказал Сварогу и Блаю, оказавшимся ближе всех:

– Ну вот, еще не доехали до места, а патроны тратим вовсю. Все из-за вас, обормотов, не хотел, чтобы вам лишний раз дырявили шкуру перед главным делом…

К ним, огибая черные груды перьев, съезжались остальные. Над лесом поднимался дым, вскидывались языки пламени, но опасаться не приходилось – на открытом месте пожар должен был остановиться.

– Посмотрите в доме. На всякий случай, – сказал капитан Сварогу. – Коням – передышка!

Сварог толкнул ногой отчаянно заскрипевшую дверь, вошел, держа шаур наготове. Высокие кресла и стол перевернуты – судя по слою пыли, давным-давно. Одно из кресел лежит поперек скелета в истлевших клочьях кожаной одежды – судя по его позе, кресло упало уже на мертвого, и никто потом не позаботился его вытащить. И не забрал меч, теперь совершенно проржавевший.

Обивка стен висела истлевшими лоскутьями, вконец выцветшими. На крестьянскую усадьбу дом что-то не походил – скорее на охотничий домик дворянина. Сварог заглянул во все комнаты – пыль, запустение, не видно ничего мало-мальски ценного, а все остальное перевернуто вверх дном. Грабили, похоже, в большой спешке. Судя по всему, в самой большой комнате и разыгрался последний акт неизвестной драмы – скелеты там лежали навалом, в беспорядке, во множестве, из-под них не видно было пола. Лохмотья одежды, ржавые кольчуги и шлемы, мечи. Все произошло так давно, что смотреть было ничуть не противно – словно стоишь над раскопом, только что сделанным археологами.

Одни скелеты оказались нормального роста, другие словно бы принадлежали детям – но кости толстые, отнюдь не детские. И оружие у этих странных карликов было самое настоящее, они и мертвыми стискивали полуистлевшие топорища, ржавые рукояти мечей. Мечи и топоры ничуть не уступали по размеру оружию их противников.

Сварог пошевелил носком сапога ржавый двойной топор странной формы. Поднялась пыль, запершило в горле. Что-то прозвенело совсем даже в стороне от его ноги – чистый, высокий звон золотого бокала, ничуть не похожий на хруст трущихся друг о друга двух кусков ржавого железа. Сварог нагнулся, всматриваясь и особо не приближаясь, – вдруг змея, кто ее знает…

Острый алый лучик блеснул меж желтых костей, истлевших лохмотьев и полос ржавчины, сохранивших отдаленное сходство с оружием.

Секунду поколебавшись, Сварог шагнул ближе и решительно разбросал сапогами все, что мешало рассмотреть странный предмет. Достал меч, поворошил лезвием. Выпрямился, держа в руке красивый и нисколечко не пострадавший от времени боевой топор. Черное древко, словно бы покрытое ничуть не потрескавшейся эмалью, сплошь изукрашено рельефным узором из золотых кружочков, едва выступавших над топорищем, напоминавших шляпки гвоздей, – должно быть, задумано не ради одной красоты, а еще и затем, чтобы не скользило в руке. Отливающее синевой лезвие в форме полумесяца с хищно-изящным, выгнутым верхним концом. Большой красный камень в навершии, ограненный пирамидкой со срезанной вершиной, – он-то и сверкнул сквозь вековую пыль. На обушке – глубокая впадина в виде странного рунического знака, никогда Сварогу не встречавшегося.