Империя волков

– Полицейский – твой связник?

Анна не ответила. Она выхватила из сумки паспорт и быстро перелистала его. Матильда не могла отвести взгляд от трупа.

– Вы были... партнерами?

– Он никогда меня не видел, а я знала его в лицо. У нас был опознавательный знак: брошь в виде цветка мака. И пароль: четыре луны.

– Что это означает?

– Забудь. Стоя одним коленом на земле, Анна продолжала поиски. Нашла несколько запасных обойм к автоматическому пистолету. Матильда наблюдала за ней, не веря своим глазам. Лицо Анны напоминало маску из засохшей грязи – ритуальное изображение, вылепленное из глины. В Анне не осталось ничего человеческого.

– Что ты собираешься делать? – спросила Матильда.

Анна выпрямилась, достала из-за пояса оружие, которое нашла в тайнике. Выбросила пустую обойму. Отработанность движений выдавала опытного бойца.

– Уеду. В Париже у меня нет будущего.

– Куда?

Она вставила новую обойму в пистолет.

– В Турцию.

– В Турцию? Но почему? Там они тебя наверняка найдут.

– Они найдут меня, куда бы я ни отправилась. Я должна перекрыть источник.

– Источник?

– Источник ненависти. И мести. Я должна вернуться в Стамбул. Застать их врасплох. Там они меня не ждут.

– Кто такие эти "они"?

– Серые Волки. Рано или поздно они узнают, как выглядит мое новое лицо.

– И что с того? Есть тысяча мест, где можно спрятаться.

– Нет. Раскрыв тайну моего лица, они вычислят, где меня искать.

– Почему?

– Потому что их главарь уже его видел – в совсем другой обстановке.

– Я ничего не понимаю.

– Повторяю: забудь все это! Они станут преследовать меня, пока не сдохнут. Для них это не просто контракт, а дело чести. Я их предала. Нарушила свою клятву.

– Какую клятву? О чем ты?

Анна поставила пистолет на предохранитель и сунула его за пояс.

– Я одна из них. Я Волчица.

У Матильды остановилось дыхание, кровь застыла в жилах. Анна опустилась на колени, схватила Матильду за плечи. Ее лицо было бледным как смерть; когда она заговорила, Матильду почти загипнотизировал розовый, фосфоресцирующий язык.

Этот рот почему-то наводил на мысли о сыром мясе.

– Ты жива – и это уже чудо, – мягко сказала Анна. – Когда все закончится, я тебе напишу. Сообщу имена и детали событий – все. Я хочу, чтобы ты узнала правду, – но с безопасного расстояния. Когда я сделаю то, что должна, зная, что ты в безопасности.

Матильда растерянно молчала. Несколько часов – целую вечность – она защищала эту женщину, как свою плоть и кровь. Она воспринимала ее как дочь, как своего ребенка.

Защищала убийцу.

Существо, сотканное из насилия и жестокости.

В глубине ее тела проснулось отвратительное ощущение. Как будто тина всколыхнулась в вонючем бассейне. Утроба разверзлась, выставив на всеобщее обозрение ее позорную слабость.

В эту секунду Матильда подумала о беременности, и у нее перехватило дыхание.

Этой ночью она произвела на свет чудовище.

Анна поднялась, схватила сумку.

– Я напишу. Клянусь тебе. И все объясню.

Она исчезла в облаке серой пыли.

Матильда стояла неподвижно, глядя в пустой коридор.

Где-то далеко послышался вой сирен.

Часть X

57

– Это Поль.

В трубке на другом конце раздался вздох, потом ему ответили:

– Ты хоть знаешь, который сейчас час?

Он взглянул: около шести утра.

– Прости. Я еще не ложился.

Еще один тяжелый вздох.

– Что тебе нужно?

– Я только хотел узнать, получила ли Селина конфеты.

Рейна ответила почти грубо:

– Ты просто больной.

– Так она их получила или нет?

– Ты для этого звонишь мне в шесть утра?

Поль ударил ладонью по стеклу кабины – его сотовый все еще глухо молчал.

– Скажи, понравилось ей или нет. Я не видел дочь десять дней!

– Что ей действительно понравилось, так это типы в форме, доставившие конфеты! Черт, да она только об этом и говорила весь день! Дожили, легавые в роли нянек...

Поль представил себе, как его дочь замерла в восхищении перед серебряными галунами, как блестят от радости ее глаза при виде подарка, она ведь обожает лакомства. Картинка согрела ему сердце. Внезапно он пообещал веселым тоном:

– Я перезвоню через два часа – до ее ухода в школу!

Рейна молча повесила трубку.

Поль вышел из кабины и полной грудью вдохнул ночной воздух.

Он находился на площади Трокадеро между Музеем Человека, Музеем морского флота и театром Шайо. Мелкий моросящий дождичек падал на окруженную газонами закрытую на реставрацию центральную площадку.