Империя волков

– Я сейчас вернусь.

Поль побежал к машине за снимками похорон Тюркеша, на которых фигурировал Акарса. Вернувшись, он показал одну из фотографий хирургу.

– Взгляните...

Врач не колеблясь указал на человека в бархатной куртке:

– Вот он. Никаких сомнений.

Он поднял глаза на Поля.

– Он не ваш коллега?

Капитан, собрав остатки хладнокровия, еще раз показал доктору фоторобот рыжеволосой женщины.

– Вы сказали, что он показывал вам ее портрет. Точно такой же? Рисунок? Фоторобот?

– Нет, у него была черно-белая фотография. Групповой снимок. Кажется, он был сделан в каком-то университетском кампусе. Качество очень плохое, но женщина точно была эта самая. Я уверен.

Зема Гокальп – молодая, полная сил – стоит среди других студенток-турчанок.

Единственная фотография, которой располагали Серые Волки.

Нечеткое, смазанное изображение, стоившее жизни трем невинным женщинам.

* * *

Поль покидал авеню Де-Сегюр, поставив на крышу мигалку и включив сирену, – вой нарушил аквариумную тишину дня.

Сердце колотилось в такт мыслям.

Серые Волки идут по тому же следу. Им понадобилось три трупа, чтобы осознать свою ошибку. Теперь они ищут пластического хирурга, преобразившего их Мишень.

Еще одна – посмертная – победа Шиффера.

"Наши дорожки еще сойдутся, уж ты мне поверь..."

Поль посмотрел на часы: 14.30. В его списке осталось всего два имени.

Он должен добраться до хирурга первым.

Он должен найти женщину раньше убийц.

Поль Нерто против Азера Акарсы.

Ничейный сын против сына Асены, белой волчицы.

66

Фредерик Грюсс жил на холмах Сен-Клу. Поль ехал по скоростному шоссе вдоль Сены к Булонскому лесу. Он снова позвонил Нобрелю:

– По-прежнему ничего о турках?

– Я работаю, капитан, работаю. Я...

– Бросай все.

– Что?

– У тебя сохранились дубликаты фотографий с похорон Тюркеша?

– Конечно, в компьютере.

– Там есть один снимок, где гроб на переднем плане...

– Подождите, я записываю.

– На этой фотографии третий слева – молодой парень в бархатной куртке. Я хочу, чтобы ты увеличил его изображение и объявил его в розыск.

– Понял. Это все?

– Нет. Отправишься к Бомарзо, он судья по убойным делам. Попросишь у него санкцию на обыск заводов "Матак".

– Я? Лучше бы вы сделали это сами, ведь...

– Пойдешь к нему от моего имени. Объяснишь, что я добыл доказательства.

– Доказательства?

– Очевидца. Позвони Матковска, пусть пришлет снимки Немруд-Дага.

– Снимки чего?

Поль повторил название по буквам.

– Кроме того, помоги ему разобраться с визами, потом собери все вместе и лети к судье.

– А если он спросит, где вы?

Поль колебался.

– Дашь ему этот номер.

Он продиктовал координаты Оливье Амьена. "Пусть сами разбираются", – думал он, пряча телефон. Впереди показался мост Сен-Клу.

* * *

15.30.

Бульвар Республики сверкал под солнцем, змеясь по холму перед Сен-Клу. Весна вступила в свои права, сияли белизной обнаженные женские плечи, на террасах кафе сидели разомлевшие парижане. Жаль: для последнего акта Поль предпочел бы грозовое небо. Небо апокалипсиса, раздираемое черной бурей.

Поднимаясь вверх по бульвару, он вспомнил их с Шиффером поход в морг Гарша: сколько столетий прошло с того дня?

Улицы на холмах были тихими и мирными. Сливки хороших кварталов. Средоточие тщеславия и богатства, нависающее над Сеной и "нижним городом".

Поля бил озноб. Лихорадка, изнурение, возбуждение. Зрение мутилось. В глазах темнело. Он не мог сопротивляться сну, это была одна из его слабостей. Ему никогда не удавалось перебарывать сонливость – даже в детстве, когда он мальчишкой с тоской ждал возвращения отца с работы.

Отец. Образ его старика постепенно сливался с образом Шиффера, изрезанная искусственная кожа сиденья смешивалась в воображении с изуродованным, засыпанном пеплом трупом...

Его разбудил гудок клаксона. На светофоре зажегся зеленый глаз. Он заснул. Поль в бешенстве рванул с места и нашел наконец Дубовую улицу. Сбросил скорость, отыскивая дом под номером 37. Особняки прятались за каменными оградами или рядами густых сосен. В воздухе гудели насекомые. Казалось, что природа осоловела от весеннего солнца.

Он нашел свободное место для парковки как раз перед нужным ему домом: черные створки ворот, зажатые в беленной известью стене.

Он уже собирался позвонить, как вдруг заметил, что створка двери приоткрыта. В мозгу раздался сигнал тревоги. Это не вязалось с атмосферой осторожной недоверчивости, царившей в квартале.