Человек, изменивший мир (Сборник)

– Генка! – закричала она, бросаясь мне на шею. – Мы победили! У нас есть козырь, суперкозырь!

– Мы ходили с козырным тузом, – напомнил я, осторожно ставя тарелки на стол.

– Это поважнее! В сто раз, в миллиард, в гугол раз важнее! Это полная и безоговорочная капитуляция Зверева!

– Садись, поешь, – напомнил я, подвигая к ней тарелку супа. – Одна душа осталась.

– Марк Аврелий сказал, что у человека нет ничего, кроме души.

– Есть, – не согласился я. – Желудок – тоже не последнее дело. Рассказывай, что за новый козырь отыскала?

– У тебя остался номер телефона Зверева? Сейчас же звони, договаривайся о встрече. Нет-нет, я не унижусь до разговора с ним. Только договорись о встрече, а уж я так его ошарашу! На коленях поползет за нами!

Я недоверчиво хмыкнул, наблюдая, как она уписывает горячий суп. У моей замечательной сестренки была не только душа, но и пока что здоровый желудок. В основном, сохраненный моими стараниями.

Зверева я отыскал уже поздно вечером дома. Он чуть удивился, услышав мой голос, но ответил без вражды. Я рискнул спросить, почему он не хочет заниматься Ленкиным двиганьем чашки, он же сам видел! Как я понял еще тогда, он почему-то чувствовал ко мне симпатию, ответил доброжелательно, старательно разжевывая даже то, что я схватывал с первого раза.

Мы не доверяем гадалкам, объяснил он, потому что опасно получать знания, не зная, откуда и каким образом оно формируется. Если получать готовые знания, то нужно перечеркнуть все научно-исследовательские институты, упразднить ученых, изобретателей!

Тут я решил, что поймал его, и спросил, не о своей ли он шкуре заботится, когда боится, что Ленка покажет им Настоящие Чудеса? Он спросил, а что если гадалка после десяти удачных советов выдаст одиннадцатый неверный? Проверить не проверишь, даже другие гадалки не помогут, у каждой свои тайные методы! И вот мы, уже привыкшие им верить, не в состоянии проверить их предсказания, послушно бросаемся со скал…

Тут я решил, что он перегнул. Не такие уж мы идиоты, чтобы со скал. Просто каждый больше любит готовые ответы. А что они добываются без особых трудов, вообще без трудов – так еще же лучше…

– Договорился? – спросила Ленка нетерпеливо, когда я вернулся на кухню.

– Да. В семнадцать тридцать будет ждать у себя.

Следующий день с утра Ленка потратила на сауну, парикмахерскую, массажистку, у подруги одолжила модный костюмчик. Я не узнавал сеструху. Она вообще не знала о существовании парикмахерских, мылась только под душем, подруг у нее вообще не было, тем более – модных.

Когда мы шли по Горького, а тут привыкли к фирмовым герлам, хмыри оглядывались ей вслед. Когда Ленка сменила свою цыганистую юбку на модные джинсы, я сам восхитился ее точеной женственной фигуркой. Она умело воспользовалась косметикой, сделала стрижку, и я обалдел, видя рядом с собой волшебную куколку.

Я никогда не видел Ленку такой, ни для кого она так не старалась.

Когда мы вошли к Звереву, он подпрыгнул при виде Ленки. Растерялся, заспешил навстречу. По-моему, даже хотел поцеловать руку, но Ленка не сообразила, руку не протянула.

– Мы не трюкачи, не фокусники, – сказала она ледяным голосом, когда мы сели перед его столом. – И вот доказательство. На этот раз в форме предсказания. Сегодня в шесть часов двенадцать минут вы пойдете по Пушкинской, затем выйдете на проезжую часть, пытаясь войти в Козицкий переулок… В этот момент будет мчаться с огромной скоростью тяжелый грузовик, а за ним – патруль ГАИ. Вы не успеете ни перебежать улицу, ни отскочить обратно…

Зверев начал меняться в лице. Ленка заканчивала торжественно-холодным голосом:

– …когда проскочит МАЗ, а за ним – менты, от вас останется что-то нехорошее, расплесканное по асфальту шагов на пять…

Она оборвала себя, глядя на Зверева. Тот сидел белый как мел. Даже я сообразил, что Зверев сразу поверил. Наверняка поверил еще тогда, в первый раз.

– Простите, – сказала она с легким раскаянием. – Мне не нужно было так живописать… К тому же это не рок, а увиденная вероятность, которой легко избежать.

Зверев прерывисто вздохнул. Лицо его было желтым, яснее обозначились усталые морщины в углах рта.

– Вы можете объяснить, – сказал он чужим голосом, – как добиваетесь такого озарения? Каков механизм?

– Не стремлюсь узнать, – отрезала Ленка. – Бездушному механизму науки никогда не понять. Я никогда не опущусь до такого позора, чтобы сотрудничать с учеными!