Крючок для пираньи

Сначала поехали к морю — оно, как и водится, простиралось серое, морщинистое, холодное даже на вид.

— Безумству храбрых поем мы песню, — прокомментировала Света, закинув ноги на Мазурову коленку. — Как подумаю, Вовка, что тебе туда лезть придется… Ихтиандр бы с тоски повесился.

— Я бы его не осудил… — проворчал Мазур.

Сережа Прутков, украдкой, как ему казалось, созерцавший Светины ножки, открытые съехавшей юбкой на всю длину, решился наконец, явно отыскав в памяти нечто подходящее к случаю:

— Света, и как вас только муж отпустил в такую глушь…

— А у меня мужа нет, — безмятежно ответила она. — Одни любовники. Грустно, правда? Хорошо хоть, трахают на совесть…

Шишкодремов гнусно заржал, как и полагалось его персонажу из комедии масок. Зато Сережа покраснел под бороденкой и на время замолк.

Они ехали вдоль берега еще с километр, потом Гоша остановил машину:

— Достопримечательность номер один.

Это был просто-напросто здоровенный камень, на котором прикрепили небольшую чугунную доску с кратким текстом. Мазур сразу заметил, что вместо прикрепленного когда-то под надписью якорька виднеется свежий скол — какая-то сука отбила, то ли на сувенир, то ли из чистой пакости.

— Да какая это достопримечательность, — проворчал Сережа. — Нашли что смотреть…

Мазур снял с колен Светины ноги, вылез, подняв воротник куртки. Неподалеку бессмысленно метались и орали какие-то серые птицы, порывами налетал ветерок. Он огляделся, но не увидел ни малейших следов когда-то стоявшей здесь береговой батареи — той самой, что тремя жалкими трехдюймовками лупила по линкору «Адмирал Шеер». Где-то на дне, у самого берега, должен лежать тральщик «Кара», пытавшийся поддержать батарею своей вовсе уж убогой пушчонкой. Конечно, парни из кригсмарине в два счета смели батарею главным калибром, им это было нетрудно под прикрытием солидной брони, но все же артиллеристы сделали все, что могли, а Больхен так и не прошел в пролив Вилькицкого. Плохо только, что все кончается бородатыми демократами…

Света, вспомнив о своих сценических обязанностях, вылезла и старательно принялась снимать памятник видеокамерой. Кацуба встал рядом с Мазуром и философски сказал:

— Сик транзит глория мунди… — и подтолкнул локтем. — Вон туда погляди… осторожненько.

Мазур посмотрел в ту сторону, откуда они приехали. Там, не так уж и близко, примерно в полукилометре, виднелось зеленое пятнышко — машина, кажется, «Нива».

— Хвост? — спросил он тихонько.

— Очень похоже, — так же тихо ответил Кацуба. — При здешнем чертовски убогом автомобильном движении такой попутчик что-то подозрительно выглядит… Ладно, в городе проверимся. Пешком погуляем и побачим, что получится…

Он осушил пивную бутылку до дна и в лучших традициях беспамятного туриста, которому наплевать, где пить, зашвырнул ее в море.

Когда они поехали назад в город, машина осталась на прежнем месте. Мазур смотрел во все глаза — со вполне простительным любопытством столичного гостя, от скуки пялящегося на что попало. Точно, «Нива», обе дверки распахнуты, двое крепких, коротко стриженных парнишек в компании накрашенной девчонки сидели вокруг разложенной на клеенке нехитрой закуски, одну бутылку знакомого Мазуру портвейна они уже успели опростать и как раз возились со второй. Проводили «уазик» столь же вяло-любопытными взглядами. Все вроде было в порядке, картина для российской действительности как нельзя более знакомая, но у Мазура осталось ощущение некоторых шероховатостей. Очень уж чистенькой и ухоженной выглядела машина, да и троица была одета дорого, добротно. С чего бы местным, отнюдь не похожим на бичей, забираться далеко за город со скверным винищем? Конечно, возможны всяческие коллизии — скажем, юная дама замужем, и муж в застолье не присутствует…

Он плюнул про себя, решив не играть в сыщика — не его профиль, есть кому позаботиться…

Однако зеленая «Нива» нарисовалась сзади, когда они въезжали в город, а это уже наводило на размышления, играй ты в Штирлица или не играй… Видимо, Кацуба твердо решил провериться — решительно сказал:

— Останавливай-ка, Гоша, прогуляемся пешком, хоть развеемся, а то бензином несет, того и гляди наизнанку вывернет…

Вылезли, двинулись пешком, попивая баночное пивко — это хозяйственный Шишкодремов озаботился затариться в гостиничном буфете так, словно собирался на Северный полюс. Света висела у Мазура на локте, безмятежно щебетала, восторгаясь здешней убогой экзотикой, — и однажды вытащила пудреницу, манипулировала с ней вроде бы обыденно, но потом, перехватив взгляд Кацубы, чуть заметно кивнула. «Пасут», — понял Мазур. Наклонился, шепнул ей на ухо: