Изгой

Он подбежал к окну и, высунувшись до пояса, посмотрел вверх. Над двором кружил, растопырив широкие угловатые кожистые крылья, огромный дракон. Из пасти через равные промежутки вырывалась длинная узкая струя пламени. Народ метался с криками, кто-то пытался гасить, но дракон снова и снова выплевывал сгустки огня.

Стены замелькали, с грохотом ударилась за спиной о стену дверь. Его пронесло через другую комнату Гелона, что оружейная, пальцы сорвали со стены богатырский лук, на ходу схватил тулу со стрелами. Когда он бегом вынесся по каменным ступенькам на стену, дракон был уже почти на одном уровне со стенами, парил над самой серединой двора.

Трое лучников торопливо натягивали луки, звонко щелкали тетивы. Стрелы беззвучно отскакивали от прочной, как лучшие доспехи, чешуи летающего зверя. Олег увидел белые мучнистые лица, вытаращенные глаза.

— Не берёть! — вскрикнул один в отчаянии. — Не берёть гаду!

Олег быстро набросил тетиву на рог, согнул лук и натянул тетиву на другой конец длинного лука из темного дерева. Со двора несся неумолчный крик, Олег быстро наложил стрелу, рывком оттянул ее с тетивой к уху, одно мгновение целился, но, когда отпустил пальцы, тут же ухватил вторую стрелу.

Первая ударила дракона за ухом. Он дернулся, страшно взревел, из пасти вместо огня вылетели черные клубы дыма. Он начал поворачивать голову, вторая стрела ударила в глаз. Третья бессильно скользнула по рогово-му скошенному лбу, видно было, как дальше, отскочив, наткнулась на роговой выступ и разлетелась в мелкие щепки, четвертая и пятая вонзились в шею, пробив тонкую чешую.

Дракон мощно взмахнул крыльями, ветер едва не снес Олега со стены. Снизу закричали. Тяжелое тело ринулось в его сторону. Олег успел увидеть распахнутую пасть, в которой поместилась бы овца, один вытаращенный глаз, выпуклый, налитый адской злобой, второй уже превратился во впадину, оттуда выползала, пузырясь, зеленая жидкость, ее смывало ветром...

Его сбило наземь ударом ветра. Пахнуло рыбой, тиной, через мгновение он услышал крики по ту сторону стены. Дракон летел над самой землей, крыльями взмахивает все реже, когтистые лапы висят, агафирсы с криком разбегаются...

Дракон задел за землю, пропахал борозду. Его перевернуло, даже со стены отчетливо видели белесое брюхо, похожее на осетриное. Растопыренные лапы скребли воздух, крылья еще дергаются, но видно, что дракон издыхает.

На стену бегом взобрался Скиф. Лицо его было чёрное от копоти. Увидел Олега, закричал:

— Так это ты?.. Ты его так стрелой?

Олег буркнул:

— Просто повезло.

— Повезло?

— Да. Только одна стрела попала в глаз. А там, наверное, острие достало мозг. Скиф закричал:

— А другие стрелы? Да ты его истыкал, как ежа!.. Эх, если бы все так стреляли, как ты... мудрец!

Со стен хорошо было видно группу всадников, что отличалась от других как богатством одежды и доспехами, так и тем, как с ними почтительно разговаривали. То и дело к ним мчались всадники, что-то сообщали, уносились прочь, а они с небольшого холма наблюдали за городом.

Со стен видели, как от них помчался всадник, а когда приблизился к городским воротам, перевел коня на шаг. Был он в белом, без доспехов. Все видели, как он вскинул к губам великанский рог, раздался хриплый протяжный рев, от которого кровь похолодела в жилах.

Скиф вздрогнул, повел плечами. Олег смотрел хмуро, Скиф сказал с нервным смешком:

— Ну и легкие у мужика!.. Мороз по коже... Такой рев, такой рев!

Глашатай оторвал рог от губ, перевел дыхание, конь стоит смирно, привык, а глашатай мощно прокричал:

— Именем Агафирса и владетельной Миш — отпирайте ворота!

Голос был настолько мощный и повелевающий, что Олег с тревогой посмотрел в сторону городских врат. Наверху было черно от налезшего люда. Несколько мгновений стояла напряженная тишина, потом раздался смех, перешел в хохот.

— Сперва поцелуй меня, — закричал один весельчак, — я покажу тебе куда!

— Нет, пусть сам Агафирс поцелует!

— Да что там Агафирс — Миш, пусть Миш сама расцелует!

— Га-га-га!

Всадник сидел неподвижно, конь тоже не шевелился, только слегка подрагивал ушами. На стенах орали, хохотали, визжали, советы сыпались один другого солонее, но, когда всадник повернул коня, голоса стали умолкать.

А глашатай грозно грянул могучим басом:

— Тогда все вы — умрете!

Голос был страшный, обрекающий. Олег ощутил, как холодок охватил все тело, однако на воротах и стенах хохот возобновился с новой силой. Горожане орали и потрясали оружием, а кое-кто от смеха сползал с ворот, почти падал и уже от хохота корчился на земле.