Изгой

Олег с разбегу выбросил перед собой огненный шар. Четверых всадников сплющило как между двумя раскалёнными добела наковальнями. На месте людей на конях вспыхнули факелы. На миг прозвенел страшный крик, тут же оборвался, а на землю упали обугленные кости и оплавленные горящие пластины металла. Сильно пахло горелым мясом.

Он рухнул на колени перед юношей, торопливо перевернул лицом вверх. Дикий крик вырвался из груди. На него смотрит его лицо, именно таким он вышел из Леса, вот его зеленые глаза и его пухлые, еще детские губы... Изо рта вытекает струйка крови, лицо быстро бледнеет. Немеющие губы искривились в слабой виноватой улыбке.

— Отец... Прости... Я не успел придумать лучше... Олег закричал в страхе и ярости, ухватил его голову, прижал к груди. И увидел в десятке шагов белые от ужаса лица Миш и Хакамы. Колдунья и тцарица смотрели как на выходца из могилы... нет, как на полное крушение незыблемого звездного неба. Их телохранители старались удержать коней, что вставали на дыбы и пятились от дымящихся костей.

— Вы! — закричал Олег страшно. — Вы!.. Вы... моего сына?.. Вы...

Хакама первая прочла в его глазах свою страшную судьбу. Ее руки судорожно натянули поводья. Конь встал на дыбы, дико заржал, начал поворачиваться. Олег сам чувствовал, что швырнул настоящую раскаленную добела гору из металла, швырнул с невероятной силой, швырнул с яростью и отчаянием...

Жаркое пламя вспыхнуло на том месте, где находились Хакама и Миш с их телохранителями. Так ему казалось, но Россоха глазами орла увидел с огромной высоты бесконечный раскаленный луч, что пронзил войско агафирсов в городе, прожег огромную дыру в городской стене, через которую проехали бы три всадника бок о бок, снес дальний холм, сжег лес за два конных перехода и вскипятил там озеро. Угас он только в середине далеких Рипейских гор, где прожег невероятно глубокую нору у самого основания горного массива.

Олег рыдал, жизнь сына уходит, а он ничего о нем не знает, ничего, кроме имени его матери, потому что в его облике, облике невра, проступают до боли знакомые чёрточки лица Лиски.

А вне его, казалось, мир застыл, словно все вмерзло в лед. Под стеной кверху лапами огромный дракон, лужа зеленой крови, а голова разворочена так страшно, что руки слабеют, а рукоять топора выскальзывает из рук. Многие в бою видели, что на город налетела целая стая драконов, но где они теперь?..

Глава 44

А потом все видели, как человек с красными волосами медленно поднял голову. Руки его бережно поддерживали голову юноши, сына, что уже поняли гелоны с острой жалостью, а агафирсы — с ужасом, ибо из зеленых глаз этого страшного человека смотрела сама смерть.

— Всем гелонам! — вскрикнул этот человек нечеловеческим голосом, от которого дрогнула земля и закачалось небо. — Все гелонам отступить!

Уцелевшие воины послушно попятились, даже израненный и шатающийся Турч попятился. Агафирсы пробовали их преследовать, но один из военачальников заорал, что это ловушка, всем стоять на месте.

Олег бережно опустил голову погибшего сына на каменную плиту. Встал, выпрямился, взгляд зеленых глаз был нечеловеческим от бешенства. На той стороне площади перед крепостью отряд агафирсов в сотню человек готов ринуться в распахнутые ворота...

— Вы хотели войны, — сказал он хриплым до неузнаваемости голосом, — вы ее получите...

Полыхнуло страшное ослепляющее пламя. Вся сотня всадников на крупных конях, все эти отборные воины, закованные в железо, даже кони укрыты от стрел толстыми попонами, — все это вспыхнуло коротким жарким огнем. И тут же на каменные плиты начали падать шипящие от жара расплавленные комочки металла, а изредка — темные комочки от сгоревших костей.

Трое или четверо агафирсов, что только въезжали на площадь, увидели на площади бушующее море огня, мигом очутились на земле и бросились в сторожевую башню, массивную, сложенную из толстых гранитных блоков.

Ими можно было бы пренебречь, но все видели, как ослепленный яростью красноголовый волхв в бешенстве выбросил кулак в направлении башни. Из сжатых костяшек пальцев с гулом и грохотом вылетел огненный шар. Разрастаясь в объеме, он ударил в каменную громаду. Донесся треск, башню разнесло, словно в нее угодил железный таран размером с гору, и уже в воздухе камни охватило жарким огнем. Они горели, словно пучки сухой соломы!

Через мгновение на месте башни растеклась красная лужа расплавленной горящей земли. Дальние агафирсы, что только вступали на площадь, закричали в ужасе, попятились. Олег со злобно перекошенным лицом пошел к ним, медленно поднимая руки. Всадники не успели даже повернуть коней, всех охватил короткий огонь, когда сгорали раньше, чем падали на землю.