Чужие зеркала

Странная до идиотизма ситуация, юморески с нее сочинять и выступать по возвращении перед дамургами. Звенят пересыпаемые монеты, проплывают по воздуху ларцы и шкатулки, хлопают золоченые переплеты, поднимая пыль – память об истлевших страницах, на чьих-то невидимых шеях покачиваются ожерелья, в ушах – серьги, продолжаются упражнения с двуручным мечом. Златолюбивым призракам галеона по барабану что люди, купающиеся в их золоте, что воздухоплаватели, зависшие над их кладом…

Невидимкам понадобилось и блюдо. Сварог попробовал его отстоять, удержать свой щит, но призраков незримый их бог силенкой не обидел. Если б граф Гэйр блюдо не отпустил, то его самого потащили бы вместе с ним…

Сварог заковыристо выругался в адрес вконец разбушлатившихся фантомов, витиевато и многоэтажно смешав исконно русские словечки с исконно димерейскими – любой боцман расцвел бы от удовольствия и расцеловал бы за такой пассаж. А вот женщинам, наоборот, подобные речи слушать не рекомендуется…

– Что будем делать? – услышал Сварог как раз таки женский шепот, спокойный и невозмутимый.

– Сидим пока… – ответил он Кане – та устроилась в сундуке, высыпав из него злато-серебро и накрывшись сверху доспехом.

Едва слышно командир добавил себе под нос: «…и не кукуем».

Ни хрена не происходит!!! Дуры висят, как люстры на крюках, прожекторы не рыщут. Заморозили их, что ли, как того оленя?..

Свет пропал. Прожекторы погасли. Один и другой. И та же тишина. Нет ни рева включившихся двигателей, ни свиста стабилизаторов летящих в цель бомб, ни пения пропеллеров. Лишь потрескивают факелы – собственность призраков…

– Чуба, – позвал Сварог, – ты что-нибудь чувствуешь?

– Нет… Подождите.

До Сварога донесся знакомый и неприятный звук – скрип меняющих форму костей. Потом Чуба, вновь вернувшись в женский образ, сказала:

– Их нет над нами. Поблизости я их не ощущаю.

– Выходим, – решился Сварог.

Один за другим они выбирались под ливень.

– Теперь понимаешь, что чувствует полевая мышь, за которой гоняется сова… – сказал Пэвер, отряхиваясь от налипших монет.

– С голой пяткой на саблю, вот как это называется! – рявкнул Сварог, давая волю эмоциям. Прикурил дрожащими пальцами. И только теперь почувствовал, какое напряжение сковывало его все то время, пока они купались в золоте. – Эти ваши дамурги лучше б «стингер» изобрели!

– Что такое «стингер»? – внешне спокойно спросила Кана.

Сварог только отмахнулся. Взрыватель Синего Клюва снова затикал слева под черепной коробкой.

– Ну, готовы? Придется, соколы мои, выложиться, придется попотеть…

Уходить надо к скалам. Если допустить (хотя чертовски не хочется допускать) возможность бомбардировки, то никакой лес и никакие галеоны, битком набитые золотом, не спасут. А вот среди камней – есть шанс, есть… Так что – вперед, и да поможет нам Тарос… или кто тут у них на Граматаре приходит на выручку боевым отрядам…

Марш-бросок до реки. Карта не соврала – река была на месте, действительно широкая, конечно, не Ител и не Волга в черте города Ярославль, но вполне серьезная водная преграда. Ну, с ней разбираться станем потом…

В том же предельном темпе бросок продолжился по берегу. Следуя всем речным изгибам, стараясь держаться той кромки, где речной песок переходит в твердую землю, не отходя далеко от сверкающей полосы, следя, чтобы никто не отстал, предупреждая друг друга по цепочке о препятствиях – так двигались. Никаких перекуров, тем паче привалов. Если бы кто-то вывихнул ногу или повалился бы, лопоча «все, не могу», и не встал бы после жесткой обработки, то его, отогнав всякую лирику, пришлось бы бросить. Рисковать отрядом из-за одного сломавшегося – это, простите, не гуманизм, а форменная глупость.

Бог миловал. Дошли до скал. Сварог испытал такое облегчение, словно они уже добрались до дома родного. Странно все-таки устроен человек. Ведь понимаешь разумом, что это укрытие эфемерное и временное, завтра придется его покинуть, а на душе все равно легко и покойно.

Сработало лучшее из Свароговых предположений – нашли не нишу и не навес, а настоящую пещеру. В сон потянуло сразу же, едва по телам перестал колотить докучливый ливень, едва лица почувствовали забытую сухость, а под ногами приветливо затрещал сухой тростник. Отчего же и не поспать, бессонницу они никак не заслужили.

Что ж, порядок дозора известен, порядок обычный. Напоминать о бдительности и вреде сна на посту нет смысла. Не новобранцы, чай, и не скауты с леденцами в карманах…