Аргонавт

Маг осторожно заметил:

– Мы не вполне понимаем вас, сир… Речь, надо полагать, идет о господине полковнике?

Послышался короткий, лающий смех:

– Думайте, милейший, как вам угодно, я ничего не навязываю. Честно сказать, меня не интересуют полковники. Слишком много их я создал и слишком много лишил чинов…

– Буду ли я счастлива? – послышался тихий женский голос, не уверенный, звеневший от напряжения.

Бестужев даже не сразу и понял, что этот голос принадлежал Затворнице. Покосился направо, добросовестно стараясь не отнимать пальца от мизинцев соседей справа и слева. Провинциальная перезревшая дева подалась вперед, ее рот приоткрылся, на лице читались робость и надежда.

Короткий хохоток:

– Ну, разумеется, милочка! Человек, познавший истину, может с полным на то правом именовать себя счастливцем, ха-ха…

Воцарилось тягостное молчание. Должно быть, у каждого имелись вопросы к неистовому корсиканцу, но, как сплошь и рядом случается в подобной ситуации, все вылетело из головы…

Бестужев не сразу и понял, что это он сам говорил:

– Ваше величество… Будет ли в ближайшем времени большая европейская война? Наподобие ваших… кампаний?

– Успокойтесь, – ответил насмешливый голос. – От подобного Европа будет избавлена еще лет сто. Чтобы повторить мои кампании, нужна и личность должного полета. А с таковыми в нынешней Европе, простите великодушно, бедновато… Или я не прав?

Бестужев готов был признать правоту своего собеседника – все равно, о подлинном духе императора идет речь, или мастерских усилиях опытного чревовещателя. Для большой европейской войны, втянувшей бы в свой разрушительный круговорот все или большинство европейских стран, необходима и личность полета Бонапарта – злой гений, исполненный решимости играть государствами, как пешками, приводить в движение огромные армии. Меж тем, если присмотреться вдумчиво, среди европейских монархов и государственных деятелей что-то не усматривается такой персоны. Кайзер Вильгельм вроде бы не прочь примерить на себя серый походный сюртук «маленького капрала» – но вряд ли и под силу в одиночку погрузить Европу в грохот настоящей большой войны, по размаху не уступающей наполеоновским…

– А вот скажите… – неуверенно начал вдруг «полковник». – Это правда, то, что говорят насчет монеты, в которой таится чек на пять миллионов франков?

Раздался трескучий хохот:

– Беда с этими бакалейщиками… И мысли у них куцые…

– Но, ваше величество… – вмешалась, правда, с должным почтением, воспитанница леди Холдершот. – Это и в самом деле очень интересно, мы еще в школе спорили, была ли такая монета, или все сочинили…

– Вы всерьез полагаете, милая девушка, что вам имеет смысл над этим думать? – отозвался насмешливый голос, выговаривавший французские слова с тем же своеобразным акцентом. – Какая глупость, право!

– А о чем же думать? – тихо произнесла девушка.

– Лодки, моя крошка, лодки! – послышался ответ. – Иногда ценней всего не золото, а лодки. Которых невозможно обрести за все золото мира. Все же нынче с вами ужасно скучно…

Послышался скрежет, треск – Бестужев успел заметить, что деревянный треугольник словно бы собственной волей взвился в воздух, вылетел из круга отливавших матовой белизной букв, чиркнул по столу, едва слышно, полетел на пол и успокоился где-то там, глухо стукнув. Пламя свечи отчаянно колыхнулось и погасло. Все оказались в совершеннейшем мраке – но Бестужев отчего-то продолжал прижимать мизинцы к пальцам соседей, да и они не шелохнулись.

Неизвестно, сколько продолжалось всеобщее оцепенение. Наконец раздался голос мага:

– Боюсь, дамы и господа, это все на сегодня. Нам недвусмысленно дали понять, что разговор прерван, и бессмысленно пытаться его продолжать… Что ж, так нередко случается…

Слышно было, как он отодвигает кресло, встает, направляется к окну и шумно раздвигает тяжелые портьеры. В салон хлынул дневной свет, тогда только люди зашевелились, убрали руки со стола, еще какое-то время сидели в совершеннейшем молчании.

– Ну что же, Джонни? – спросила леди Холдершот. – Надеюсь, вы прониклись?

– Все как-то слишком быстро кончилось… – сказал Бестужев.

– Считайте, что вам повезло. Порой можно провести за столом гораздо больше времени, но так и не удостоиться хотя бы словечка с той стороны.

– О да… – поддакнула воспитанница. – Как в тот вечер у кузины Рейчел…