Телефон

— Вы шутите, командор! Мне ли с вами равняться? Вы всегда будете выше меня. А Пиппо Дженуарди как был перед вами букашкой, так букашкой и останется.

— Сначала я говорю или вы?

— Сначала вы, командор. Мне первым говорить уважение не позволяет.

— Тогда слушайте. Адрес, который вы мне любезно сообщили в тот вечер в собрании, оказался верным. Я отправил в Палермо двух своих друзей, но они опоздали, должник моего брата больше не живет на площади Данте. В своем письме из Фелы вы меня предупредили, что он может переехать, вот он и переехал. Никто из соседей не смог сказать моим друзьям, в какую щель забилась эта помойная крыса. Ничего не поделаешь. В любом случае хочу вас поблагодарить… Кстати, вы получили ответ из префектуры?

— Да, командор.

— А что это вы улыбаетесь? Может, изволите объяснить? Терпеть не могу, когда ни с того ни с сего мне в лицо смеются.

— Прошу прощения, командор. Извините.

— Хочу вам сказать, что если мои друзья не нашли дорогого синьора Ла Ферлиту, это вовсе не означает, что он может спать спокойно. Я никому не позволю водить себя за нос, ясно? И своего любимого брата Нино тоже. Его нос все равно что мой. Ясно?

— Яснее ясного.

— Дело не в жалких двух тысячах лир моего брата, которые прикарманил Саса Ла Ферлита, а в принципе. Вы меня понимаете?

— Еще бы! С полуслова.

— Вот и хорошо. Следственно, если вам случайно станет известно, куда этот сукин сын переехал, вы мне немедленно сообщите.

— Само собой разумеется. Так что зря меня обижаете, командор. А почему я только что улыбался? Да потому, что вы не спросили, зачем я вас искал.

— Зачем же? Объясните.

— Объясняю. Синьор Розарио Ла Ферлита. Дом Бордоне. Проспект Тюкери. Номер пятнадцать. Палермо.

— Вы уверены?

— Богом клянусь!

— В таком случае запомните: вы меня не видели, я вас не видел. А если так, вы ни при чем.

— Прошу прощения, командор, у меня к вам вопрос. Вы часом не знаете кого-нибудь из начальства в Палермском Почтово-телеграфном округе? Видите ли, дней десять назад я отправил прошение…

Пишут (2)

УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ВИГАТЫ

Господину Квестору

Монтелузы.

Вигата, 24 октября 1891 г.

Предмет: Прозвища

Вы поручили сообщить Вам сведения о Дженуарди Филиппо из Вигаты, что я незамедлительно и сделал, вызвав в результате недовольство с Вашей стороны и упрек в бессмысленности моего доклада, а именно того места в нем, где приводились прозвища упомянутых мною лиц.

Признавая свою вину и обещая впредь точно придерживаться Ваших указаний, считаю тем не менее своим долгом объяснить смысл данных, приведенных в моем докладе.

Многих сицилианцев, должным образом записанных в метрические книги под фамилией и именем, полученным при крещении, с самого рождения называют другими именами.

Допустим, живет на свете некто Филиппо Нуара. Думаете, кто-нибудь так его называет? Для всех, начиная с родителей и родственников, он будет Никола Нуара. Это ненастоящее имя, в свою очередь, превратится в уменьшительное Кола Нуара. Сие означает, что отныне вместо одного человека получится два: первый из них, Филиппо Нуара, будет существовать исключительно в документах, второй, Кола Нуара, — в жизни. Общим у того и другого будет только фамилия.

Однако Колу Нуару очень скоро наградят тем, что Вы называете прозвищем, а мы — кличкой, не вкладывая в это слово обидного содержания. К примеру, если наш Кола Нуара немного хромает, его обязательно переименуют, и перед нами уже появится «Кола Хромец», «Кола Тик-так» или «Кола Бортовая Качка» и так далее, — все зависит от изобретательности сочинителей прозвищ

Теперь представьте себе посыльного из Монтелузского суда — человека, который должен вручить Коле Нуаре повестку и при этом ведать не ведает, что Кола Нуара и «Кола Хромец» — одно и то же лицо.

Мне известны десятки случаев неявки людей в суд не по их вине: вызываемых трудно, а то и вовсе невозможно было отыскать.

Школьный учитель Паскуалино Дзорбо, например, только на пороге смерти (а он скончался на девяносто четвертом году жизни), к своему великому удивлению, узнал, что в метрической книге он значится под именем Аннибале.

Мой коллега Антонио Кутрера, которого мы все ценим за глубокий ум и которого дружеское отношение честь для меня, однажды в беседе со мной попробовал объяснить обычай, столь распространенный на нашем острове. По его мнению, использование имени, отличного от полученного при крещении, с добавлением прозвища (клички), известного (известной) исключительно в пределах одного населенного пункта, преследует две прямо противоположные цели. Первая — маскировка в случае опасности: при двойном (или тройном) имени легче принять одного человека за другого, легче допустить ошибку, которая окажется на руку разыскиваемому, кем бы он ни был. Вторая цель — добиться того, чтобы в случае необходимости твоя личность была точно установлена и, таким образом, тебя не приняли за другого человека.