Телефон

— Сейчас. Кажется, я нашел отличный выход из положения. Вы сказали, что на улице Кавура номер двадцать живет родственница Розарио Гарибальди-Боско?

— Да, она ему тетя. Ей девяносто три года.

— Вот и хорошо, дорогой коллега. Вы меня убедили. Я выпущу Дженуарди Филиппо…

— Слава богу!

— …и посажу старуху.

Б

(Командор Лонгитано — Джедже)

— Целуем руки, дон Лолло.

— Приветствую тебя, Джедже.

— Дон Лолло! Пиппо Дженуарди арестовали. Карабинеры.

— Известно, почему?

— За конспиранцию.

— За что?

— За конспиранцию на государство.

— За конспирацию? Пиппо Дженуарди? Да Пиппо Дженуарди понятия не имеет, что такое государство и с чем его едят!

— А сказывают, он с Гарибальди снюхался.

— С кем? Да Гарибальди уже лет десять как помер на Капрере. Слыхал про такой остров?

— Мое дело маленькое, дон Лолло, я за что купил, за то и продаю.

— Ладно, Джедже, твое дело слушать и мне передавать. Калоджерино вернулся из Палермо?

— Ага. Только что. Он был по тому адресу, какой вы ему дали, но Сасу Ла Ферлиту не нашел. Хозяева квартиры сказали, что незадолго до прихода Калоджерино этот рогоносец собрал манатки и смылся. Калоджерино так думает, что кто-то его упредил.

— Да? Возможно, Калоджерино прав. Вот что, завтра утром пораньше приведи его сюда. Попробуем разобраться, почему нам никак не изловить этого сукиного сына. Ничего, Саса Ла Ферлита, я до тебя доберусь!

В

(Квестор — командор Парринелло)

— Он собирался арестовать старуху! Я полдня уговаривал его не делать этого. Так не может продолжаться дальше, нельзя сидеть сложа руки. Префект Марашанно порядочный человек, и я не желаю ему вреда, но, сколь это ни прискорбно, вынужден доложить о создавшемся положении своему и его начальству. Боюсь, он такое натворит, что потом не расхлебать. Вы со мной согласны, командор Парринелло?

— Еще бы, господин квестор! Но раз уж вы решили посоветоваться со мной, я бы предложил вам не торопиться.

— А чего ждать?! После того как Марашанно отправил в кутузку Дженуарди и собрался посадить старуху, он, того и гляди, прикажет арестовывать всех подряд, у кого на шее будет красный галстук! И шишки в результате посыплются не только на него, но и на меня. Нет, ждать нельзя. Ни в коем случае!

— Поймите меня правильно, господин квестор. Почему я советовал не торопиться? Чтобы дать другим возможность вмешаться, тогда мы сможем сказать себе, что у нас совесть чиста.

— О ком вы? Кто эти «другие»?

— Я хотел сказать, что проблему решит другой человек.

— Какой еще человек?

— Кавалер Артидоро Конильяро.

— А кто он такой?

— Супрефект Бивоны. Неужели забыли?

— Ах да, припоминаю. И ему под силу разрядить ситуацию? Вы в этом уверены?

— Уверен, господин квестор. Даю руку на отсечение.

— И как он это сделает?

— Префект Марашанно познакомил меня с письмом, которое он официально направил супрефекту. Правда, не с самим письмом, а с копией, после того как письмо ушло, так что я уже не мог ничему помешать.

— И о чем шла речь в письме?

— О приезде двух мазунов, которые намерены заразить опытную сельскохозяйственную станцию в Бивоне и вызвать эпидемию. Господин префект даже описал, как выглядят ядовитые клещи.

— И как же они выглядят?

— По описанию его превосходительства, они ярко-красного цвета и у каждого щетинки, больше двух тысяч щетинок, точно не помню, сколько.

— Господи Иисусе! Но, простите, ведь не исключено, что этот ваш супрефект, получив письмо, похоронит его в ящике стола, движимый той же щепетильностью, что и мы с вами. Вы так не считаете? Почему?

— Да потому, что Артидоро Конильяро знать не знает, что такое щепетильность: он и слова такого отродясь не слышал.

— Ну и ну!

— А кроме того, если бы на его глазах с префекта Марашанно живьем содрали кожу и поджаривали господина префекта на медленном огне, Артидоро Конильяро прыгал бы от радости.

— Даже так? Почему же?

— Известное дело. Его превосходительство Марашанно, впрочем не без оснований, здорово ему насолил. Можно сказать, поимел его, простите за грубость. Испортил ему карьеру.

— И вы думаете…

— Не думаю, а уверен. Через несколько дней копия с письма его превосходительства господина префекта ляжет с соответствующим комментарием на стол его высокопревосходительства министра внутренних дел. Конильяро не упустит этой возможности отомстить своему обидчику.