Закат созвездия Близнецов

— Да пошутил я, успокойся ты, — миролюбиво ответил Александр. — Никуда мы не денемся. И у тебя, и у меня в Союзе родственников полно. Так что останемся, как Егор говорит, заложниками тоталитарной системы и винтиками в машине уничтожения. Эх!

Он переключил на другой канал. Дарья продолжила глажку. Мысли ее вертелись вокруг побега Селуянова и Ютты. Что ж, она бежала. Но с другой стороны, это и хорошо. Ютта — единственная, кто знает об их тайне. И теперь она далеко, в другой стране, в другом мире. Они никогда больше не встретятся. Никогда! И все останется так, как сейчас. Значит, нужно бога благодарить, что все так получилось. Потому что прошло бы еще несколько лет, и люди начали бы задавать вопросы. А теперь… Теперь она спокойна. И пусть у Ютты и ее дочери все будет в порядке. Пусть живут на Западе.

Закончив гладить, Дарья прошла в темную спальню, где спала ее дочь Катя. Женщина присела около кроватки, погладила русые волосы дочери, отчего-то ей захотелось всплакнуть. Нет, нужно держать себя в руках. Главное, чтобы Саша никогда ничего не узнал. Он не догадается, она все великолепно продумала. И Ютта, единственный человек, который мог бы ее выдать, теперь ушла из их жизни.

Ипатова с нежностью поцеловала спящую девочку, вышла из комнаты и прикрыла плотно дверь. Ее ждала гора грязного белья, которое нужно выстирать. Вот она, семейная жизнь. Но ведь всего этого могло бы и не быть… Могло бы — но оно у нее есть!

Теперь нужно поскорее забыть о том, что произошло три года назад. Все это несущественно, вместе с Юттой исчез из Дашиной жизни страх. Она уже не боится, что кто-то мог узнать и сказать. Все прошло, все прошло…

ВОЛГОГРАД, РОССИЯ, ФЕВРАЛЬ 2002 ГОДА

Катя Ипатова натужно улыбнулась и попыталась в который раз убрать назойливую руку Германа Петровича со своей коленки. Однако ее кавалер, плотный и высокий мужчина лет сорока пяти, коротко постриженный, с бобриком серебристых седых волос, не желал понимать отказа. Герман Петрович Варавва привык получать то, что хотел. Причем — всегда. А сейчас он хотел одного — заполучить Катю Ипатову.

— Катюша, может, тебе еще вина? — спросил Герман Петрович и, не дожидаясь ответа, щелкнул пальцами, унизанными массивными золотыми перстнями. Появился вышколенный официант, который с приклеенной к лицу улыбкой был готов исполнить любой каприз гостя.

— Так, давай мне еще сто пятьдесят водочки, а девчонке коктейльчик, — барским тоном распорядился Варавва.

— Но, Герман Петрович, я больше не хочу, — попыталась воспротивиться Катя, но кавалер и не слушал ее возражений. Он привык к тому, что ему все и всегда подчиняются. И зачем она вообще согласилась пойти вместе с Вараввой в самый шикарный ресторан города?! Наверное, просто надеялась, что после совместного ужина тот отстанет от нее. Но нет, эта встреча в ресторане была для Германа Петровича прелюдией. Он явно рассчитывал на то, что Катя проникнется к нему симпатией, и за этим вечером последует еще много чего занятного и интересного…

— И мороженое ваше, разноцветное, с ликером, — приказывал Герман Петрович официанту. — Девчонке моей понравилось. Ведь так, Катюша?

И его потная рука снова очутилась у нее на коленке. Катерина не пожалела, что надела длинное платье, хотя Герман Петрович настоятельно просил ее облачиться во что-нибудь покороче. Девушка ощутила, что ее силы на исходе. Она просто даст этому наглецу пощечину — и что тогда?

— Извините, я сейчас вернусь, — сказала Катя и, поднявшись, буквально выбежала из зеркального зала ресторана. Она кинулась в туалетную комнату, склонилась над мраморной раковиной, пустила сильную струю воды, вздохнула. Затем посмотрела на себя в зеркало.

— Итак, Катерина, что тебе делать? — спросила Ипатова у своего отражения. Затем задала тот же вопрос по-немецки: — Was nun tun, Katharina?

На нее смотрела удивительно красивая блондинка с темно-синими, как норвежские фьорды, глазами и великолепной точеной фигурой. «Кто сказал, что красота помогает? Была бы как Светка Храповалова, Герман Петрович никогда бы на меня внимания не обратил. Он же у нас гурман, ему манекенщиц подавай. А на простых смертных он и внимания не обращает».

Она усмехнулась, вспомнив свою подружку и сокурсницу Светку. Будучи полной, та вечно сидела на диетах, чтобы скинуть лишние пятнадцать-двадцать килограммов, однако это у нее никак не получалось. Светка определенно вцепилась бы обеими руками, всеми десятью пальцами с алыми накладными ногтями в Германа Петровича Варавву. Еще бы, такая партия! Ну и что из того, что ему под пятьдесят. Ничего, мужик в самом соку! Ну и пусть он женат, и Катя училась в одном классе вместе с его младшим сыном! Фи, моя милая, это же предрассудки! Сейчас самая «фишка» быть метрессой! Это слово Светка обнаружила в каком-то историческом любовном романе и теперь щеголяла им. Ну, подумаешь, разведется с женой. Или будешь за его счет жить. Купит тебе квартиру в самом центре города, машину, оденет «в фирму» с ног до головы, устроит на высокооплачиваемую работу в крутую фирму. Или вообще работать не понадобится, будешь ходить по салонам и бутикам, отдыхать вместе с ним за границей. Вот жизнь!