Нежная буря

Полчаса прошло в молчании.

Кроме имени жертвы и способа убийства, казалось, ничто не связывает это дело с тем, которое они расследовали сейчас. Мадлен Ферье, тридцати семи лет, переехала в Алгонкин-Бей двенадцать лет назад. Два месяца она преподавала в одной из местных школ французский и географию. А потом ее убили. Ее тело нашли в лесу между Алгонкинским торговым центром и Траут-лейк-роуд. Она была голая, как и говорил Маклеод. Смерть наступила от удушения. Одежда с нее была сорвана, но других признаков изнасилования эксперты обнаружить не смогли.

Подозреваемые? Никаких. Она слишком мало прожила в городе, чтобы успеть обзавестись врагами — да и друзьями тоже. Через лесок, где нашли ее тело, часто ходили жители ее района, срезая путь к торговому центру. В этом месте ее мог встретить кто угодно.

Подозреваемых не было, и именно поэтому стопка дополнительных рапортов была огромной. Сузить круг поиска она не помогала. Опросили всех, кто был в тот вечер в торговом центре, а также владельцев всех расположенных в нем магазинов. Опросили и всех жильцов дома, где Мадлен Ферье снимала квартиру. Материалы бесед с жильцами заняли целую папку.

— К делу такого размера должен быть указатель, — предположила Делорм. — Это очень облегчает жизнь.

— Да, облегчает, — согласился Кардинал, — если ты — не тот, кому поручено составлять этот указатель.

— Вот, смотри. — Делорм вытащила рапорт, озаглавленный «Беседа с Полем Ларошем». Это ведь владелец дома, где жила доктор Кейтс, верно?

— Поль Ларош — владелец многих домов. — Кардинал подъехал на своем кресле поближе к Делорм.

— Но не того, где жила Мадлен Ферье. Доходный дом «Уиллоубэнкс» на Рейн-стрит. В деле написано — «агент по недвижимости», но в те годы он работал в фирме «Мэйсон и Варнс». Он был тогда мелкой сошкой.

— Мелкой сошкой в серьезной фирме. Кроме того, это пока единственное имя, которое всплывает и в том и в этом деле.

Некоторое время они читали молча.

Полу Ларошу было тогда сорок четыре года. Он сообщил детективу Дику Тарджену, что не располагает никакой информацией об убитой. Один или два раза он встречал ее в вестибюле, вот и все. В тот вечер, когда ее убили, он был дома, устанавливал новую стереосистему, которую только что купил. Тарджен не счел нужным задавать Ларошу дальнейшие вопросы.

У Делорм зазвонил телефон. Послушав несколько секунд, она, прижав трубку плечом, стала набирать что-то на клавиатуре.

— Да, я поняла. Да, приложенные файлы тоже пришли. Большое вам спасибо за помощь. Мы вам очень признательны.

Кардинал придвинул кресло вплотную к ней.

— Мириам Стэд, — сказала Делорм. — Прислала все по электронной почте. Говорит, так картинка контрастнее, чем по факсу.

Делорм щелкнула мышкой, и изображение начало заполнять экран.

— Ого. Надеюсь, в жизни он одевается лучше, — произнес Кардинал.

На фотороботе был человек за пятьдесят, с клоунской короной волос цвета соли с перцем. Цирковое впечатление ничуть не снижали мешковатый костюм и широченный галстук.

Делорм щелкнула по другому приложению, и через несколько секунд оно открылось.

— Бог ты мой. Вот теперь перед нами респектабельный джентльмен.

Те же черты, но другая прическа, придающая своему обладателю облик торгового магната или, быть может, отставного гангстера.

— Вот для чего Господь придумал волосы, — заметил Кардинал. — Давай посмотрим следующую.

Делорм снова щелкнула мышкой. На этот раз им незачем было ждать, пока картинка откроется целиком, пока на экране появятся шея и плечи. Они узнали эту облегающую череп короткую стрижку с металлическими проблесками седины: для грубой оценки этого было вполне достаточно. Но главное сходство было в линии рта, в чуть вздернутом подбородке, а больше всего — в непобедимой самоуверенности взгляда. Еще до того, как на мониторе возник костюм и галстук, оба сказали в один голос:

— Поль Ларош.

— Потрясающе, — восхитилась Делорм. — Как будто эту фотографию сделали неделю назад.

26

Кардинал вышел из управления в полседьмого, но вокруг было темно, как в полночь. Со стоянки слышны были автомобильные гудки на окружной дороге. Обычно алгонкинские водители ездят в тишине, но из-за гололеда все всюду опаздывали, и знаменитое северное терпение начинало давать трещину. Кардинал сел в машину, но не успел он вставить ключ зажигания, как сзади раздался голос: