Нежная буря

Медина поблагодарил всех за то, что они пришли сюда. Отпустил пару шуточек о погоде и еще несколько — насчет либералов и «новых демократов». Затем стал превозносить Джеффа Мэнтиса, отметив достижения провинции за то время, что он ее возглавлял: снижение налогов, улучшение инвестиционного климата, повышение доходов. А теперь, мысленно призвал его Кардинал, расскажи нам о закрытии школ, о растущем количестве бездомных, не говоря уж о погибающем здравоохранении.

Несколько раз речь Медины прерывалась криками одобрения. Когда наконец он начал представлять самого премьера, все снова вскочили на ноги и разразились громоподобной овацией, пока Мэнтис вставал из-за своего столика и шел на сцену.

Они с Мединой обменялись рукопожатием, похлопали друг друга по плечу. Очевидно, не обошлись без обычных в подобных случаях приятельских подтруниваний. Мэнтис повернулся к гостям, воздев руки в знак признательности за теплый прием, и стал делать успокаивающие пассы, раздвинув рот в улыбке, пока все снова не заняли свои места.

Кардинал был рядом со сценой. Он видел место, зарезервированное для него за третьим столиком, но оставался у стены.

Поль Ларош появился за кулисами в дальней части зала. Кардиналу пришло в голову, что рано или поздно Ларош может что-то выпить, оставив на бокале материал для анализа ДНК. Но Ларош не выказывал намерений сесть за столик. Он стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди: волшебник, наблюдающий за плодами своего колдовства. Между тем Мэнтис задавал в микрофон обычные риторические вопросы: «Как бы вам понравилось повышение всех возможных налогов? Как бы вам понравилось, если бы все большему количеству людей платили за то, что они ничего не делают? Как бы вам понравилось, если бы наших одаренных предпринимателей и талантливых инженеров начали стеснять неразумные законодательные ограничения?» Кардинал слышал все это и раньше. Все остальные тоже это слышали, но им это, в отличие от Кардинала, нравилось.

Кардинал начал пробираться между передними столиками. Делорм, нахмурившись, взглянула на него, когда он прошел мимо нее к двери, ведущей со сцены за кулисы.

— Что ты делаешь? — спросила она, но Кардинал только отмахнулся.

Лароша больше не было за кулисами. Не было его и за передними столиками. Кардинал обшаривал взглядом гостей, обожающе вперившихся в премьера, своего земляка, сумевшего прославиться. Кардинал вышел через боковую дверь в вестибюль. Ларош направлялся к парадному входу.

— Вы не останетесь? Не хотите насладиться своим триумфом?

Ларош обернулся, в руке у него был зонтик.

— Это не мой триумф, детектив. Это триумф премьера.

— Но ведь за этим стояли вы? Двигали рычаги, дергали за ниточки?

— Именно этим и должен заниматься глава избирательного штаба. Теперь моя работа завершена — по крайней мере, на данный момент. Я уверен, мистер Мэнтис сумеет справиться с аудиторией, ведь он настоящий профессионал. Кендалл говорил мне, что вы остаетесь на банкет.

— Вряд ли я останусь. У меня что-то пропал аппетит.

— Печально слышать. А как ваше расследование? Продвигается?

— О да. Сейчас мы знаем гораздо больше, чем, скажем, неделю назад. Во-первых, выяснилось, что эти два убийства связаны между собой. И кстати, это имеет отношение к вашей профессии.

— К какой именно? К торговле недвижимостью или к развитию территорий?

— К политике.

Ларош расхохотался. Это был раскатистый, непринужденный хохот человека, который знает, что занимает слишком высокое положение, чтобы кто-нибудь посмел сделать ему замечание, что он смеется слишком громко.

— Ну разумеется, те, кто плохо разбирается в политике, всегда склонны обвинять политических деятелей в насильственных действиях. Но все-таки не в изнасилованиях.

— Доктор Кейтс не была изнасилована.

— Вот как? Значит, «Лоуд» опять наврала?

— Доктор Кейтс убили. А затем убийце пришлось потрудиться, чтобы создать впечатление, будто ее изнасиловали.

— Не вижу смысла. Если вы кого-то убили, зачем ухудшать свое и без того незавидное положение, инсценируя изнасилование? Это только усугубит обвинения.

— Возможно. Но и скроет подлинные мотивы.

— Ну разумеется. Не подумал об этом. Кендалл говорил мне, что вы молодец. А я-то, глупец, полагал, что эти похвалы — следствие esprit de corps.^[26] — Ларош отошел от парадной двери и показал на лифт: — Вряд ли вы видели остальные помещения клуба. Хотите, устрою вам персональную экскурсию?

---

26 Корпоративной солидарности (фр.).