Нежная буря

— Только не это. — Доктор Перри прикрыла рот ладонью.

— Давайте пока не будем слишком волноваться. Пока нет оснований предполагать худшее.

— Я вам скажу, что меня по-настоящему пугает, — проговорила доктор Перри. — В обеденный перерыв я подъехала к ее дому — так вот, ее машина на месте. Если она не дома, то куда она уехала? И на чем? И почему она никому не сообщила?

— Вы кого-то подозреваете? Кто-то мог желать ей зла? Вам известно о каких-то ее врагах?

— Не могу поверить, чтобы кто-то хотел обидеть Уинтер. У нее не было никаких врагов. Она милейший человек, о таких можно только мечтать. Умная, веселая, и на нее всегда можно положиться. Потрясающий врач. Можете спросить всех ее коллег, и они вам скажут, что в операционной с ней удивительно хорошо работается.

— Конечно, мы поговорим с другими ее коллегами, — заверила Делорм. — А как насчет приятелей мужского пола? Она встречается с кем-нибудь? Что вы об этом знаете?

Доктор Перри опустила голову. Хирургическая шапочка начала сползать, и она механическим движением ее поправила.

— У Уинтер есть старый приятель, но он, как бы вам сказать… проблематичный. Он из Садбери. Его зовут Крейг. Я его один раз видела. По-моему, она никогда мне не называла его фамилию. Однажды вечером я за ней заехала, мы собирались пойти поужинать и посмотреть кино, — и тут вдруг на пороге появляется этот тип, Крейг. «Я сейчас не могу, — сказала ему Уинтер, — я ухожу». — «Так я тебя подвезу», — ответил он. Она с трудом его выпроводила.

— Вам показалось, что он опасен?

— О нет. Мне просто показалось немного странным, что он вот так к ней заявился. Уинтер мне объяснила, что это для него типично. Видимо, она уже давно сказала ему, что между ними все кончено. Но он продолжает вести себя так, словно ничего не случилось. Он все время ждал, что она вернется к нему в Садбери, когда закончит медицинский, но она не хотела возвращаться.

— Из-за него? — уточнила Делорм.

— Не знаю. Я не хочу выставлять его каким-то негодяем. Мне кажется, она просто не хотела оставаться в родном городе. Наверное, вы меня понимаете.

На самом-то деле Делорм никогда не хотела жить нигде, кроме как в своем родном городе. Даже когда она училась в Оттавском университете и потом в полицейской академии в Эйлмере, она тосковала по Алгонкин-Бей. Когда живешь в том месте, которое сделало тебя таким, какой ты есть, у тебя возникает ощущение уюта и какой-то непрерывности, и это чувство тебе не сможет дать никакой другой город, даже самый красивый и космополитичный. Но Делорм знала, что так далеко не у всех.

— У доктора Кейтс были сложные отношения еще с кем-нибудь? Она о чем-нибудь упоминала?

— У нее были довольно острые споры с доктором Шокеттом. Ничего серьезного.

— Какие споры? О чем?

— Когда Рэй Шокетт перестал заниматься практикой, ее взяла она. И по поводу приема больных у них были некоторые разногласия.

— Взяла? Он продал ей практику?

— Нет. Медицинская практика не продается — по крайней мере здесь, в Онтарио. Вероятно, речь шла об использовании оборудования и тому подобных вещах. Так или иначе, ее это огорчало. — Доктор Перри взглянула на часы и поднялась. — Мне пора. Понимаете, Уинтер — хороший человек. Она особенная. Она делает людей счастливыми. Если с ней что-то случилось, я этого не переживу.

— Еще не прошло и суток, — сказала Делорм утешающе. — Давайте пока не делать преждевременных выводов.

Квартира доктора Кейтс располагалась в Твикенхем-мьюз, в фешенебельном малоэтажном квартале на короткой улочке позади Алгонкинского торгового центра. Делорм еще помнила, как лет десять назад, чтобы расчистить место под этот квартал, здесь снесли целую вереницу беленых бунгало. Твикенхем-мьюз, с его стенами из красного кирпича, отделанными кедром, был одним из самых привлекательных и желанных кварталов в районе. Казалось, здесь очень уютно — особенно по сравнению с другими многоквартирными домами, — и возникало неосознанное желание переступить порог и оказаться внутри. Особенно сейчас, когда туман вновь превратился в дождь.

Делорм нажала звонок вызова управляющего. Миссис Ивонн Лефебвр вскоре появилась — тщедушная женщина за сорок, с покрасневшими глазами. Она прижимала к лицу носовой платок.

— Аллергия, — объяснила миссис Лефебвр. — Зимой, летом, весной и осенью. Места у нас такие, что ли. Не знаю. Я только знаю, что это никогда не кончится. — В подтверждение она чихнула.