Нежная буря

— Она не могла уйти далеко, — заметил Кардинал. — Я видел ее в этот понедельник.

— Ты знаешь Уинтер Кейтс? — удивилась Делорм. — Жаль, что ты мне об этом не сказал вчера.

— Ты не спрашивала, — ответил Кардинал. — Надеюсь, у нее все в порядке.

— Похоже, это не очень-то приятная история. Она уже тридцать шесть часов как пропала, а ее машина на месте, около ее дома.

Кардинал вспомнил эту молодую женщину, ее энергичность, то, как она вела себя с его отцом — строго, но дружелюбно. Он снова увидел перед собой темные глаза, непокорные волосы.

— В понедельник я увидел ее впервые, — сказал он. — Привел отца к ней на прием. К ней в кабинет заходил какой-то молодой парень, блондин. Кажется, они с ней о чем-то спорили.

— Крейг Симмонс. Я с ним уже говорила. Это ее бывший. К тому же лошадник.

Кардинал щелкнул пальцами:

— Так вот где я его видел. Он работает у Масгрейва, верно? И что он тебе наплел?

— Пока могу только сказать, что если Кейтс в ближайшее время не появится, мне придется побеседовать с капралом Симмонсом еще раз. Совершенно бешеный тип. И никакого алиби.

Делорм поставила чашку, подошла к двери кабинета Шуинара и постучала.

У Кардинала зазвонил телефон. Он взял трубку, и раздавшийся в ней голос мгновенно изгнал все мысли о пропавшем докторе.

Мало кто может определенно назвать самый дурной поступок в своей жизни, Кардинал же мог даже точно указать дату и время, когда его совершил. Это было тринадцать лет назад, в последний год его службы в Торонтском отделе по борьбе с наркотиками. Они тогда проводили облаву в доме одного из трех самых крупных наркоторговцев провинции Онтарио — свирепого хряка по имени Рик Бушар. Пока коллеги Кардинала занимались самим Бушаром и его подручными — в том числе злобным троллем Кики Б., — Кардинал обнаружил в спальне, в стенном шкафу, спортивную сумку, набитую деньгами. И, к своему вечному стыду, он вышел из комнаты, взяв из этой сумки двести тысяч. Остальные пятьсот тысяч фигурировали на суде в качестве вещественного доказательства и вместе с найденными наркотиками убедили всех в виновности подозреваемых.

Сейчас ему как раз и звонил Кики Б.

— Надеюсь, ты получил открыточку от Рика. Не хочу, чтобы ты думал, будто мы про тебя позабыли.

— Кики, я еще раз повторяю: если ты или кто-то из твоих дружков еще когда-нибудь появится возле моего дома, ты будешь об этом жалеть всю оставшуюся жизнь. Понятно?

— Двенадцать лет, Кардинал. Это тебе понятно? Бушар двенадцать лет сидит в Кингстоне. Еще полгода — и он выйдет. Он хочет получить свои денежки обратно. Ему приятно думать, что ты просто сидел на них, как наседка, чтобы потом ему вернуть.

— Пусть не ждет процентов. Банковская сфера у нас в последнее время не процветает.

— Он хочет получить обратно свои двести кусков, Кардинал. Он знает, что ты их взял, и хочет получить их обратно. Лучше отдай сам. Или пиши завещание.

— У меня нет его денег, Кики. Может быть, тебе трудно это себе представить, но это так. — Кардинал старался, чтобы его голос звучал спокойно.

— Ага. И куда же ты их дел? Отдал на благотворительность?

— Именно так. Слышал о фонде «Восход»?

— «Восход»? Это которые насчет лечения наркоманов? Рик оценит твой юмор, Кардинал, не сомневаюсь. Он посмеется.

Остаток денег действительно пошел в этот фонд, но в основном Кардинал потратил эти деньги на оплату счетов из американских больниц, где Кэтрин лечили по настоянию ее родителей, и на учебу Келли в Йеле. В прошлом году он во всем признался жене и дочери, потому что больше не мог от них это скрывать. Он перестал оплачивать обучение Келли, и она вынуждена была уйти из Йеля перед последним семестром. Кардинал был уверен, что она ему этого не простила. Он даже пытался уволиться из полиции, но Делорм удалось перехватить его рапорт об увольнении, и шеф так его и не прочел. «Ты хороший полицейский, — заявила она ему тогда. — Если ты уйдешь, это принесет вред нашему управлению». Кардинал тогда валялся в больнице с двумя пулевыми ранениями, и у него не было сил возражать.

— Может быть, ты найдешь себе нового работодателя, Кики? — предложил он. — Составь резюме. Годы ведь не красят нас.

— Это последнее предупреждение, Кардинал. Думаешь, Бушару приятно будет выйти из тюрьмы банкротом? Он этого не потерпит.

— Не потерпит? Что ж, в таком случае…

— Ладно. Я старался тебе помочь. Ты не захотел меня слушать. Твои проблемы. Не думай, что Бушар с тобой не сможет управиться, пока сидит. Еще как сможет. В следующий раз это будет не открытка и не звонок.