Стоунхендж

— Ни один, — повторил едва слышно старец, которого называли Панасом. — Ну и что?.. Это моя кровинка... Мое дите...

— Но запреты...

— Это мое дите, — повторил Панас упрямо. — Что мне запреты? Он спасался от каких-то врагов. Он сумел... Или сам город раскрылся навстречу?

Томас снова ощутил на себе пронизывающие взоры старцев. В них была неведомая мощь, более властная, чем взоры королей и даже императоров, которых он встречал в жизни. Но в этих трех было и глубокое понимание.

Он видел, как нехотя, с великими трудностями калика отдирает себя, словно рвет по живому, от старца Панаса. Лицо старика дрогнуло, он мгновение удерживал внука, потом руки бессильно упали.

Олег поднялся, и Томас содрогнулся. По щекам калики бежали две блестящие дорожки. Губы вздрагивали. Даже голос дрожал и прерывался, словно после долгого плача:

— Деда... Я пришел, потому что увидел. А город раскрылся, потому что... принял нас.

Томас снова ощутил себя под перекрестьем трех пар испытующих глаз. Наконец второй старец сказал тихим голосом:

— Следуйте за нами. Мы отведем вас к нашим. Там послушаем... что в мире сейчас.

Они двинулись бесшумно, словно невесомые, но Томас все же чувствовал силу. Так двигались бы шаровые молнии, тихие и неслышимые, лишь озаряемые призрачным светом.

Олег кивнул Томасу, и они пошли следом. Пол под ногами был сух, никакой воды, но все же Томас чувствовал, что они находятся на дне глубокого озера. Пахло чем-то неуловимым, но все же пахло озером.

— Что за город? — спросил он шепотом Олега. — Кто эти люди? Это в самом деле твой дед?

— Все узнаешь, — шепнул Олег одними губами, взгляд был отсутствующий. — Все узнаешь... От нас не будет тайн.

Томас зябко передернул плечами. Он знал, когда раскрывают тайны. Когда стоишь с петлей на шее или голова на плахе, а палач уже замахнулся огромным топором!

— На, — сказал он и злорадно сунул калике в ладонь пескарика. — Хоть для него сделай что-нибудь хорошее.

Глава 16

Их было целое племя, как понял потрясенный Томас из короткого рассказа Олега. В древнее-древнее время, когда и Христа еще не было — здесь Томас всегда ощетинивался, не мог вообразить такие времена, — в дремучем лесу жило племя невров. Жили как лесные звери. Кроме леса ничего не видели, считали что таков весь мир. Свою крохотную деревушку считали миром...

Но однажды пришли враги. Тут речь калики становилась бессвязной, он пытался в сложных словах и понятиях и даже на пальцах объяснить, что за враг и почему невры предпочли не драться, а уйти всем племенем вместе со всей деревней на дно озера. И почему сюда.

Когда-то в очень давшие времена два брата, Словен и Рус, вместе со своими племенами двигались на север, искали новые земли для заселения. Добрались до озера, которое назвали Мойско. Из озера вытекала река. Волхвы раскинули кости, глас с неба велел занять именно эти земли.

Так и поселились у истока реки. Озеро переименовали в честь дочери Словена в Ильмень, а реку по имени сына Словена Волхва назвали Волхов. Именем младшего сына Словена был назван городок-крепость Волховец. А срубленному им большому городу дали назвали Словенск.

Рус же поселил свое племя поблизости, у соляного колодца, и основал город еще больше и краше — город Руса. Одной из рек, протекающей через город, дал имя жены — Порусья, а другой имя своей любимой сестры — Полисть. И здесь им прошлось вести тяжелую и страшную борьбу с Извечным Злом, потому что оно пришло и сюда. Не все могут сражаться от рождения до старости, тем более что в старину люди жили гораздо дольше и воевать приходилось неизмеримо больше. Кое-кто устал. Не мышцами, это быстро проходит, но усталость души остается надолго... Так и ушли от борьбы на дно ближайшего озера с чистой водой, основали там град Китеж, незримый мирскому глазу.

Так и жили там — века, тысячелетия. На поверхности возникали другие племена, приходили иные народы, исчезали, сменялись, уходили. Вместе леса стала степь, а потом снова нарос лес, такой же дремучий, как на себе убедился Томас. Никто, за редким исключением, не мог попасть в подводный град Китеж...

— Но все же есть, — заметил Томас, с жадным вниманием слушая рассказ калики. — Большинство в звериных шкурах, как вот ты! А другие вполне люди, как я, скажем.

— Хорошо, не в доспехах.

— Слушай, а почему в шкурах? Тоже калики?

Им отвели небольшую комнатку, тесноватую, но чистую. Кроме стола, двух лавок и широкого ложа ничего лишнего. Томаса беспокоило отсутствие окон, но свет шел как будто бы прямо из толстых бревен. Капельки оранжевой смолы навыступали блестящими бусинками, от них по комнате шел густой аромат. Томас потрогал пальцем, покачал головой. Все еще не застыли!