Стоунхендж

Томас удивился:

— А ты откуда знаешь про наши туманы?

— Приходилось бывать.

— Где, прямо в Лондоне?

Олег покосился на юное лицо рыцаря, смолчал. Для Томаса на том туманном и болотистом берегу всегда был Лондон, всегда был король. Как ему сказать, что даже Темза текла там не всегда? А то, что было, совсем не было Темзой?

Он слез с коня, бросив повод Томасу. Тот послушно поймал, покосился на Яру. Заметила ли, что калика в своей рассеянности порой обращается с ним, как с мальчиком-оруженосцем? Оскорбиться бы, одна только спасительная мысль останавливает: а не прячется ли под личиной калики человек более благородного происхождения, чем он, Томас Мальтон из Гисленда? У скифо-руссов тоже могут быть свои герцоги, даже короли.

— Знакомо, — проговорил Олег медленно.

Он трогал руками туман, лепил из него, как из вязкого снега, фигуры, что так и плавали, едва разжимал пальцы. Туман стоял плотный, но хотя дул довольно свежий ветерок, оставался на месте. Над ним пролетали птицы, озадаченно чирикали. Один воробей решился нырнул вниз, исчез. Послышался прерванный писк. Томасу показалось, что на миг вспыхнул слабый огонек.

— У нас туманы не такие, — заявил Томас хмуро.

— Ты слыхал про тьму египетскую?

— Я-то слыхал, — удивился Томас. — Священник уши прожужжал в походе... Но ты неужто читал Священное Писание?

— Ну, не целиком... Его писали так долго, что мне надоело заглядывать через плечо. А вот тьму подобную встречал. И не только в Египте.

— А чего ж ее зовут египетской?

— А тогда только в Египте было трое-четверо грамотных. Ты бы слез. Скакать через лес в таком тумане — это даже коню шею сломать.

Они пошли пешком, ведя коней в поводу. Яра держалась позади.

Олег наткнулся на валежину, что перегородила дорогу, нырнул под нее и пропал. Томас на всякий случай потыкал в дерево копьем, но оно, к его удивлению, не вцепилось зубами, не ударило хвостом, вообще не ответило. Это оказалось в самом деле простое дерево... или же нечто, что очень хорошо прикидывается деревом.

— Эй, ты скоро там?

— Иду, — сказал Томас твердо. — Только ты знаешь, куда идти?

— Здесь перекресток. Решим.

Сзади ощутил дыхание крупного зверя. Развернулся, как ужаленный, молниеносно выдернул меч. Из тумана торчали широко раздутые ноздри коня Яры. Женщина угадывалась рядом. Томас ощутил ее по неуловимому запаху трав.

— Пресвятая Дева! — сказал Томас с сердцем. Подумал зло, что надо в первом же селении оставить женщину с такими лиловыми глазами. Наверняка ведьму. Чачар везли с собой почти до самого Константинополя, натерпелись, могли бы научиться не связываться в дороге с женщинами...

Снова подпрыгнул, когда внезапно из белого клубка высунулись пальцы, цапнули за руку. Голос невидимого калики проревел прямо над ухом:

— Перекресток... Три дороги перед нами. И еще одна — назад.

— Ну и что? — сказал Томас подозрительно. — У нас одна дорога! На северо-запад. Правда, я здесь его не отыщу.

— Я-то отыщу...

В руке калики блеснула монетка. Он швырнул ее высоко вверх, она пропала в тумане. Томас ждал долго, монета словно растворилась в вязком воздухе. Они с каликой сделали еще два осторожных шага вперед, и тут монета шлепнулась в подставленную ладонь.

— Ловко, — сказал Томас с восторгом. — Я с тобой играть не сяду!

— Налево. — Калика мельком взглянул на монету.

Томас послушно повернул, лишь затем завопил запоздало:

— У тебя и деньги стали языческими оберегами?

Олег хитро сощурился:

— Ага. Что делать будешь? Больше не возьмешь деньги в руки? Ты прав,

деньги — зло.

— Зло, — ответил Томас сердито, — когда их мало. Или когда вовсе нет. Но я не поддамся на твои языческие штучки!

— Все равно на деньги будут загадывать.

— Не будут. Христиане — другой народ.

— Ты же сам сказал, что там лучшие умы. Они могут просчитать каждый шаг. Работают по строгой логике.

— Но... могут просчитать, что ты додумаешься подбросить монету!

— Могут. Но чтобы все умы сказали точно, что выпадет...

— Все-таки пятьдесят на пятьдесят.

Олег хмуро улыбнулся:

— А мы вскоре подбросим монету еще. И еще.

Они двигались, облепленные вязким туманом, как в овсяном киселе, прощупывали каждый шаг. Впереди послышались беззаботные крики птиц, даже кони приободрились.

Из тумана вышли внезапно. Томас вздохнул облегченно, глаза были большие. Таких туманов не знавал даже в Лондоне.