Стоунхендж

— Где твой мешок с чашкой теперь? — подумал Олег вслух.

Томас против обыкновения не дернулся, дул на вспухшие пальцы женщины, держа их на весу бережно, как корону Римской империи, едва не лизал, дышал, будто его дыхание было целебным. Яра против обыкновения не вырывалось, явно сил не было. Сидит, закрыв глаза, откинулась на стену, плечи обвисли, даже рот приоткрылся. Не так, конечно, чтобы ворона влетела, но все же, все же... Только что слюни не пустила.

— Святой Грааль, — напомнил Олег.

Томас ухом не повел, видно, черным дымом память отшибло или как-то на мозги подействовало. Олег прошелся вдоль стен, напряг и распустил мышцы.

Вверху дверь чуть скрипнула, отворилась. Негромкий голос произнес:

— Тихо. Я друг.

Вниз опустилась деревянная лестница. Олег сразу же полез наверх, Томас пропустил вперед Яру, выждал, пока они поднялись, иначе лестница рухнет под их объединенным весом.

Когда он поднялся, Олег тихо беседовал с незнакомцем. Это был тот самый посланец, который привел коней и принес деньги. Томасу, несмотря на сумрак, показалось, что их спаситель держится совсем не так застенчиво, как в прошлый раз. Хотя сейчас рисковал больше, чем в тогда.

— Эх, — сказал он Томасу с укоризной, — не послушались... Думаете, просто было вернуть все?

— Все? — не поверил Томас.

— Все, даже твои доспехи, сэр рыцарь. Кони ждут на заднем дворе. Но теперь вас уже и я не спасу, ничто не спасет, если задержитесь или попадетесь. К князю прибыл сам хан, а чуть позже еще какие-то люди, явно могущественные, которым нужны вы... и ваши вещи.

— Кто они? — спросил Олег.

— Больше ничего сказать не могу, — непреклонно ответил посланец, отступил и скрылся в тени.

Томас сказал неверяще:

— Неужто... неужто на этой проклятой земле нашелся хоть кто-то... хоть одна живая душа, кто помогает нам?

Олег буркнул:

— Все равно на помощь других пасть не разевай. Когда не вредят, и то хорошо. Где, он сказал, стоят кони?

Это было странное бегство. Страж в полутемном коридоре спал стоя. Томас толкнул — тот не удержался, упал плашмя, но даже не шелохнулся. Еще двое стражей стояли с открытыми невидящими глазами. Томас выдернул у одного на ходу меч.

Массивная дверь в конце коридора приближалась. Томас изготовился с разбега выбить плечом, но Олег опередил, толкнул — дверь распахнулась бесшумно. На косяке блестели темные капли масла: кто-то заранее смазал, чтоб не скрипели.

Они выскочили на задний двор. Томас огляделся. Стены с трех сторон, окон нет, а на крыше в такой ранний час никого. Трое черных, как ночь, коней лениво подбирали с земли остатки крупного овса. На них были мешки с поклажей, из одного высовывался длинный меч в ножнах, а железные доспехи с беспорядке лежали на земле.

Томас бросился к мешкам, ощупал. Олег видел, как угрюмое лицо озарилось радостью. Значит, чаша на месте. Странно все это. Неспроста.

Вдвоем с Ярой помогли нацепить и закрепить железо на рыцаре, затянули ремни. Томас одел шлем, жизнь возвращалась к нему. Олег подумал с сочувствием, как много значит для человека защитная скорлупа. Привыкнув к ней, начинает без нее чувствовать себя слабым, беспомощным, вовсе не человеком.

Город был темен и тих. Огонь в домах по наказу князя гасили рано: князь опасался пожаров. В прошлый раз полгорода выгорело. Томас влез в седло, удивился, что конь переступил совсем бесшумно.

— Копыта перевязали тряпками! — поразился он. — Ну все предусмотрено!

Олег вскочил на коня молча. Яра уже сидела в седле, ждала. Томас указал направление, и они послали коней под самыми домами: там земля мягче, а по бревенчатой мостовой копыта простучат даже под тряпками. Хоть и не так звучно.

Выехали на площадку, ведущую к воротам. Томас похлопал по рукояти меча.

— Будем прорываться?

— Опять за рыбу гроши...

— А как иначе?

Олег пробормотал сквозь зубы:

— Боюсь, что посланец и это предусмотрел.

Томас не успел спросить, чего же бояться, если все идет хорошо, с их пути убирают препятствия одно за другим, как кони повернули за угол, и они оказались в десятке шагов от ворот.

Полыхал костер, стражи азартно резались в кости. Второй костер, побольше, был разведен перед воротами. Ночь обещала быть холодной, а стражей, даже по меркам неподозрительного Томаса, было слишком много для обычной охраны. Похоже, теперь здесь их тоже ждали.

Он покосился на калику.

— Все-таки будем прорываться?