Полет аистов

– Это вполне могут быть пути доставки алмазов из африканских стран в основные европейские государства, которые закупают и обрабатывают камни. А что это? Это и есть ваша «сеть нелегальной поставки»? – спросил он, усмехаясь.

– Да, в некотором роде, – вздохнул я.

Я показал Исааку обычную карту сезонной миграции аистов – ксерокопию рисунка из детской книжки. Ее дал мне Бём Я поднялся из-за стола. Куриный палач все так же бродил по колено в крови.

Исаак поднялся следом за мной и вернулся к прежней теме:

– Что вы собираетесь делать с вашим камнем?

– Я не могу его продать. Он мне нужен.

– Жаль. Кроме всего прочего, эти камни очень опасны.

Я заплатил по счету и сказал:

– Исаак, только два человека знают, что тот алмаз у вас: я и та девушка. Следовательно, тема закрыта.

– Поглядим, мсье Антиош. В любом случае эти камни вернули мне молодость, вернули радость, которая так редко посещает людей в моем возрасте.

Исаак вяло махнул рукой на прощанье:

– Шалом, Луи.

Я смешался с толпой. Я шел по узеньким улочкам, мимо маленьких лавчонок, и пытался понять, где я нахожусь. Мысли бурлили у меня в голове, и мне было трудно сосредоточиться. Кроме того, меня неотступно преследовало странное чувство. Скорее даже ощущение, мучившее меня с того момента, как я оказался в густой толпе: ощущение, что за мной следят.

24

Я нашел улицу Герцль и площадь Ацмаут. До моей машины было рукой подать, но я решил еще немного подождать, укрывшись среди толпы. Я направился к набережной. Порывами налетал соленый морской ветер.

Я обернулся, оглядел прохожих, внимательно всмотрелся в их лица. Однако ничего подозрительного не заметил. В ослепительном свете дня проехало несколько машин. Фасады домов устремлялись ввысь, сверкая как зеркало. На другой стороне улицы на стульях сидели старики, мерзнущие даже под палящим солнцем. Я окинул взглядом длинный ряд сгорбленных, неподвижных спин и подивился тому, как нелепо одеты эти старцы. Несмотря на тридцатипятиградусную жару, все они были облачены в одежду из тяжелых, плотных тканей. Вязаные кофты, пальто, плащ, кардиганы. Плащ! Я всмотрелся в силуэт, двигавшийся вдоль балюстрады, над полосой пляжа. Мужчина шел, подняв воротник, на спине его темнела широкая полоса от пота. Во мне все перевернулось: я узнал софийского убийцу.

Человек обернулся. От неожиданности он открыл рот и бросился наутек, лавируя между сидящими стариками. Я со всех ног помчался за ним, сбивая стулья и лежаки вместе с теми, кто был на них. В несколько прыжков я нагнал убийцу. Он сунул руку за полу плаща. Я схватил его за воротник и нанес сильный удар в живот. Крик застрял у негодяя в горле. Автомат «Узи» выскользнул и упал к его ногам. Я отпихнул оружие и обеими руками вцепился убийце в затылок. Потом изо всей силы ударил его коленкой в лицо. Его нос сломался с легким хрустом. За моей спиной жалобно заохали перепуганные старики, которые вставали на ноги, держась за опрокинутые стулья.

«Кто ты? – прорычал я по-английски. – Кто ты?» И головой стукнул его промеж глаз. Мужчина запрокинулся назад и стал падать. Его череп уже коснулся асфальта, но я поймал его на лету. У него из носа торчали хрящи и подтекала слизь. "Кто ты, черт тебя возьми! " Я осыпал ударами его лицо. Мои бесчувственные пальцы разбились в кровь о его кости и зубы. Я бил и бил по его окровавленному рту. «Кто тебе платит, сволочь?» – орал я, держа его правой рукой, а левой роясь в его карманах. Я нащупал его портмоне. Среди других документов там оказался и его паспорт. Синий с металлическим блеском, он искрился на солнце. Я остолбенел, узнав выдавленный на нем логотип: «United Nations». Этот тип имел паспорт ООН!

Секундное изумление дорого мне обошлось. Болгарин двинул меня коленкой между ног и выпрямился, как пружина. Я согнулся пополам, не в силах дышать. Он оттолкнул меня и ударил в челюсть кованым ботинком. Я успел немного уклониться, но почувствовал, что он задел мой рот. Из губы фонтаном брызнула кровь. Я поднес руки к лицу, потом левой схватился за ушибленный пах, а правой стал неловко расстегивать кобуру «Глока». Убийца уже несся прочь со всех ног.

Если бы я находился в каком-нибудь другом городе, у меня в запасе было бы несколько минут, чтобы скрыться. Но в Израиле до появления полиции или военных у меня оставалось максимум несколько секунд. Я несколько раз взмахнул пистолетом, чтобы старики убрались с дороги, потом, спотыкаясь и охая, помчался к машине, на площадь Ацмаут.